Однако никто не обращал внимания на диктора – блондинку в серой коробке, потому что сегодня утром за столом в первый раз сидели все, даже герр Риттер (который обычно гремел у себя в комнате непонятно чем) и почти неуловимая фрейлейн Хэй, что всё время на работе.
Мисс Грин, оказавшаяся достаточно приятной женщиной, хоть и немного брезгливой, как обычно, занимала всё внимание постояльцев и сейчас очень энергично рассказывала о своём театральном прошлом, о поездке герра Крюгера в Швейцарию.
Она удивлялась, как из скромного брата режиссёра Аксель превратился в историка, о котором кричали заголовки газет. Рассказывала о своих достижениях в искусстве и время от времени делала доктору Крюгеру намёки на включение в разговор и дополнение её историй.
Однако доктор Крюгер демонстративно не подключался к беседе и настойчиво продолжал набивать рот завтраком. Мисс Грин обидчиво хмыкала, а потом как ни в чём не бывало смеялась, будто вспоминая что-то. Только когда вся комната вежливо (или не очень) просила её рассказать, о чём же она смеётся, она вздыхала:
– Ну хорошо, уговорили… Я и не заметила, что смеюсь, извините меня. – (Ну конечно, так сразу и поверили!) – Просто вспомнила, как у нас всё время не хватало каких-то вещей в театре, а спектакли надо было ставить, иначе его закрыли бы. Вот мы, например, из «верхушек» табуреток, которые всё время откреплялись, делали пар…
– Из чего? Табуреток? Ножек? Сиденья? – скептически спросил герр Риттер.
– Ясно ведь, что сидений.
– Нет, фрау Мюллер, неясно!
– Да что вы, в самом деле! – воскликнула фрау Барни.
Вдруг, обиженная всеобщим недовольством, рассказчица всхлипнула и в слезах выбежала из комнаты. За ней, бросив укоризненный взгляд в сторону герра Риттера, быстрыми шагами вышла фрау Мюллер, за которой, опасливо поглядывая на главу семьи (фрау Мюллер), вышли её муж и дочка. Герр Риттер изо всех сил бросил чашку, где всё ещё оставался утренний кофе, и с гневными воплями, что эта пустая болтовня невыносима, буквально выпрыгнул из комнаты.
Фрау Барни поблагодарила тётю Урсулу за завтрак и преспокойно вышла из столовой в сопровождении герра Крюгера, будто бы ничего не случилось.
Беата пошла за ними.
– Почему наши гости такие разные? – со вздохом спросила непонятно кого тётя Урсула и, показав мне жестом убрать осколки, начала протирать стол. Вдруг мы услышали визг.
Тётя Урсула уже не обратила внимания на него, видно, решив, что это опять гости выражают свои эмоции, в которые лучше не вмешиваться.
Когда я убрала и ополоснула всю посуду со стола (мне и это пришлось сделать), все уже разошлись по своим комнатам. Все ушли к себе, кроме Беаты, у которой дом находился на второй улице после перекрёстка, поэтому ей пришлось бы полчаса идти пешком под ливнем. Ближайший автобус отходил только через 40 минут, так что логичнее было ждать его не на холодной скамейке, а в тёплом «Кози Хаусе». Я быстро нашла Беату, поскольку она, как я и ожидала, была в её облюбованном месте – в моей комнате.
– Что случилось, ты видела что-то? Этот визг… – спросила я, спустившись к Беате.
Она удручённо посмотрела на меня и, поморщив нос, тихо сказала:
– Видишь ли, мисс Грин решила проливать солёные реки СМГ (Слёзы Мисс Грин) в гостиной, и, собственно, туда побежали все остальные, понимаешь?
– Пока да.
– Замечательно. Так вот, вся гостиная заполнилась постояльцами, которые каким-то образом старались успокоить бедную мисс Грин. Но это у них не получалось, потому что теперь она плакала так сильно, что я решила закрепить за ней шуточное прозвище – СМГ. Вдруг в комнату медленным шагом вошёл доктор Крюгер с какой-то неказистой чашей в руках, полностью исписанной чёрными фигурами. Он почему-то решил, что эта гадость должна успокоить мисс Грин. Естественно, как не очень внимательный синоптик, он ошибся, и мисс Грин расстроилась ещё сильнее, а потом вдруг вытерла слёзы, резко встала с дивана и быстрым, но очень элегантным движением руки швырнула чашу из рук доктора Крюгера на пол. Сосуд глухо упал на ковёр. Доктор вскрикнул, хотя, скорее, не вскрикнул, а взвизгнул, и схватил чашу с пола.
Сначала я не поняла, почему он настолько сильно расстроился, а потом заметила маленькое углубление в горлышке, полностью чёрное внутри.
Доктор поцеловал чашу и, гневно посмотрев в сторону мисс Грин, воскликнул, что она ещё пожалеет об этом. Потом как можно аккуратнее, чтобы ещё сильнее не повредить свою драгоценность, покинул комнату. За ним устремилась фрау Барни, так сильно размахивая кулаками, что я, стоя рядом с выходом, почувствовала слабый ветерок от её взмахов…