— Что такое бабушка сделала? — допытывалась Гертруда. — Может можно всё исправить!
— Говорю ж тебе: злое дело она утворила, потому что тебя сильно любила! Чёрную магию Марьяна использовала! — бабка Фима замахала руками, прогоняя Геру. — Убирайся и больше ко мне не приходи. Видеть тебя не желаю!
Гера подошла к двери и, обернувшись, спросила:
— Бабка Фима, почему ты Юре Павловскому про навьий соврала?
— А с чего это я чужаку должна всё выкладывать? Ходит тут, вынюхивает!
— Чужаку, — повторила Гертруда, выходя из комнаты.
— Гера! — крикнула ей вслед Серафима Харитоновна. — Ничего не исправить. Зло не остановить!
— Это мы ещё посмотрим! — пробормотала Гертруда и, ни с кем не прощаясь, вышла из дома Нахима Ходорёнка.
Сев в машину, Гера задумалась: она вспомнила сон, в котором бабушка предупреждала о том, что нужно опасаться чужака. Чужаков здесь трое: Самуил Яковлевич Флор, Радмир и Юра. Один из них — убийца Виолетты. Кто из троих? Этот вопрос она обдумывала несколько минут, а потом переключилась на анализирование встречи с навьей в лабиринте. Гера была точно уверена, что повстречала не человека. Сопоставив все известные факты, Гертруда поняла, что должна делать.
Первым делом Гера вытащила из кармана куртки мобильный телефон, нашла в телефонной книге номер своего дядюшки и нажала "звонить."
— Герочка, привет, дорогая! Как твой отдых? — бодро ответил Георгий Лельчиц.
— Всё прекрасно, дядя Гоша. Как у тебя дела? Как тётя Оля?
— Отдыхать — не работать! — хохотнул Георгий. — Отрываемся на полную катушку! Ольга на массаж ушла, так что, если ты с Олюшкой хочешь поговорить, то она тебе минут через сорок перезвонит, когда вернётся.
— Нет, я звоню, потому что хочу с тобой поговорить. Скажи: почему мы никогда в Синичкино не ездили на могилы моих родителей и бабушки?
— Хочешь поехать в Синичкино? — после паузы уточнил Георгий слегка удивлённо, но тут же с энтузиазмом продолжил. — Давай съездим! Вот мы с Олей вернёмся из санатория, ты приедешь с отдыха, купим цветы и завезём их на могилы к твоим родителям и бабке Марьяне.
— Так и сделаем, — согласилась Гера, торопливо напомнив. — Ты не ответил: почему мы раньше этого никогда не делали?
Георгий Лельчиц молчал.
— Дядя, ответь на вопрос!
— Понимаешь, детка, где-то за две недели до своей смерти бабка Марьяна мне позвонила, — неуверенно начал рассказывать Георгий. — Она сказала, что скоро умрёт и заставила поклясться, что я тебя заберу к себе жить. Я ещё тогда возмутился. Говорю: "Конечно мы с Ольгой Герочку вырастим, как дочку. Мы же единственные родственники Гертруды!"
— Ближе к делу, дядюшка! — попросила Гера.
— Значит ближе к делу: я поклялся, что ты у нас будешь жить после смерти бабки Марьяны. Она успокоилась и говорит мне: "Ещё, Гоша, обещай мне не приезжать в Синичкино, пока Гера не вырастет и сама не захочет сюда наведаться. Разговоров про меня с Герочкой не веди, сам ей ничего про Синичкино не рассказывай. Жди, когда она вопросы станет задавать." Я возмутился: "Как же так? А могилки отца-матери убирать?" Бабка Марьяна тогда мне и говорит: "Могилки — это не твоя забота. Ты главное внучку мою вырасти. В Синичкино ей до поры до времени дорога закрыта. Когда будет Гертруда готова вернуться, тогда и приедете." Ну, что я должен был делать? Конечно согласился! После смерти бабки Марьяны мы тебя забрали к себе. Ты никогда вопросов о Синичкино, бабушке или родителях своих не задавала до сегодняшнего дня.
— Дядя, а ты, когда меня забирал в город, взял что-нибудь из дома бабки Марьяны?
— Что там брать было?! Одно старьё! Я документы взял. Хотел фотографий тебе на память взять хоть пару штук, но ни одной не нашёл. Оля игрушки твои собрала, а ты отказалась их взять. Помнишь это?
— Нет, — призналась Гера.
— Ты тогда была в таком стрессе. Молчала всё время. Мы с Ольгой решили, что лучше будет всё новое тебе купить, поэтому даже одёжку твою не стали брать, чтобы стресс не усиливать и ты к городу быстрее привыкла.
— Я помню, как вы меня сразу по приезду в город завели в большой магазин и накупили кучу игрушек, платья новые, туфельки с золотой пряжкой, курточку красную с капюшоном!
— Всё так. И должен сказать, что стратегия наша сработала: ты быстро адаптировалась. Уже на следующее утро после приезда к нам щебетать стала, как птичка. Только эти кошмары, что снились тебе...
— Я, дядя Гоша, скорее всего, поняла причину кошмаров, — задумчиво произнесла Гера.
— Так это же хорошо, милая! Может теперь они тебя перестанут беспокоить, — осторожно произнёс Георгий Лельчиц. — Правильно я мыслю?
— Конечно правильно! Спасибо, что ответил на мои вопросы, — спохватилась Гертруда, сообразив, что пугает дядюшку, и соврала. — Побегу. Меня друзья ждут.
— Созвонимся, — попрощался Георгий.
Гертруда положила телефон в карман, побарабанила пальцами по рулю, обдумывая свои дальнейшие действия. В свой двор из дома вышел Нахим Ходорёнок. Он подошёл к калитке и с интересом рассматривал Мерседес Гертруды.
— Нахим! — Гера вышла из машины. — В каком доме Игнат Осипович живёт?
— Так это: дом Жевнеров на соседней улице. Номер двадцать восемь. Мимо не проедешь. У них ворота зелёного цвета, а на воротах Христа солнце и месяц нарисовала. Она знаешь как красиво рисует! Про неё даже в газете местной писали.
— Спасибо! — Гера села в машину, включила мотор, нажала на пераль газа и поехала искать дом участкового.
Найти на соседней улице дом с зелёными воротами, на которых нарисовано солнце и месяц действительно оказалось легко.
Гертруду обрадовало, что по городу, соединённому с зелёным забором сеткой-рябицей ходила, закутавшись в розовый вязаный кардиган, Христа.
— Здравствуйте! — выйдя из машины, крикнула она.
— Герочка! Здравствуй, моя дорогая! — Христа подошла к забору и развела руками. — Видишь, что творится. Градом всё побило: огурцы, картошку. Хорошо, что парник уцелел, а то моего Игната не допросишься по хозяйству помочь. Весь в работе. Вот где его черти носят?! Перед тем, как град зарядил, он укатил куда-то. Я звоню ему, чтобы рассказать, что без картошки мы останемся в этом году, а он слушать меня не хочет. Говорит: "Работаю! Не мешай."
— Тётя Христа, Вы можете дать номер телефона Игната Осиповича? Мне нужно срочно ему смс-ку отправить.
— Записывай, — Христа вытащила из кармана кардигана мобильный телефон и продиктовала номер мужа.
Гера, быстро набрав текст, отправила его.
— Может зайдёшь в дом. Я тебя покормлю. У меня сегодня пельмени.
— Тороплюсь, — отказалась Гертруда.
Она села в Мерседес и направила его назад в Синичкино, очень надеясь на то, что участковый прочитает посланную ему смс-ку.
Глава 22
Размытая всё ещё накрапывающим дождём дорога в Синичкино представляла некоторые трудности не только для старого Мерседеса, но и для Гертруды, как для водителя: пришлось много тормозить перед лужами, объезжать их, опасаясь застрять в поле.
— Эту дорогу обязательно нужно прокрыть асфальтом, — вынесла вердикт Гера, заезжая на территорию постоялого двора.
Она лихо припарковалась возле офиса рядом с уазиком участкового, немного постояла под моросящий дождём, рассматривая лес, над серединой которого уже не было чёрного дыма, и только после этого вошла в лобби, опасаясь, что за время её поездки в Дымково здесь ещё что-нибудь случилось, но в лобби ничего не изменилось: Игнат Осипович расхаживал, как часовой, перед входной дверью, свеча горела в подсвечнике, Самуил Флор, погружённый в глубокую задумчивость, сидел в кресле, а Радмир и Юрий о чём-то тихо переговаривались на диване.
— Явилась! Почему так долго? — ворчанием встретил Геру участковый.
— Дорога в Синичкино совсем плохая. Я застрять боялась, — пояснила Гертруда.