— Стой! — закричала Гера, опираясь на камень в безуспешной попытке встать. — Отпусти его!
— Остановись! — вторил ей Игнат Осипович.
Радмир замер.
— Не убивай! — попросила Гера.
Радмир, словно только что понял, что происходит. Он сплюнул и встал с обмякшего тела Павловского.
— Навья, — Гертруда указывала рукой за спину Радмира, но ни он, ни Игнат Осипович не обернулись, чтобы посмотреть на навью. Участковый сел на землю и затряс головой, а Радмир подбежал к Гере, стал перед ней на колени, схватил за плечи и быстро заговорил:
— Гера, милая, навий не существует. Твой мозг придумал этот образ.
— Посмотри! — попросила Гера, глазами указывая за спину Радмира.
Он повернул голову. Навья, по прежнему стоявшая у чёрного ствола сосны, начала поднимать свои длинные руки.
— Что это за тварь?! — удивлённо пробормотал Радмир.
— Навья! Она пришла за мной, — голосом полным ужаса, прошептала Гера, и её тело начала сотрясать мелкая дрожь. — Моё время пришло!
Радмир сориентировался мгновенно: он положил обе руки на виски Геры, тем самым зафиксировав её голову, и зашептал:
— Не смотри на неё! Смотри на меня! Слушай меня! Я тебя люблю! Влюбился с первого взгляда, когда увидел перед крыльцом офиса на парковке постоялого двора!
Гера, которая, не мигая, наблюдала за навьей, перевела взгляд на Радмира.
— Я люблю тебя больше жизни и не отдам никому. Даже навье. Слышишь меня? Не отдам! — Радмир наклонил голову и впился губами в губы Гертруды. Его язык силой раздвинул плотно сжатые губы Гертруды. Гера, не ожидавшая ничего подобного, на секунду замерла, а потом обхватила Радмира руками за пояс, закрыла глаза и ответила на поцелуй. Они целовались долго, а когда Гертруда наконец оторвалась от губ Радмира и открыла глаза, то никакой навьи у чёрного ствола сосны уже не было.
— Навья исчезла, — прошептала Гера.
— Ну и чёрт с ней, — улыбнулся Радмир.
В этот момент Павловский, застонав, встал и медленно побрёл прочь с поляны.
— Врёшь, подонок! Не уйдёшь от меня! — Игнат Осипович тоже медленно встал, чтобы последовать за Юрием.
Гертруда и Радмир проследили за ним взглядом, но не двинулись с места.
— Нужно развести костёр. Навьи боятся огня, — вспомнила Гертруда слова бабки Марьяны из своего сна.
— Мы не будем разводить костёр, а просто пойдём в Синичкино. Не бойся. Я не отдам тебя навье, — успокоил Гертруду Радмир.
— Не сегодня, так позже. Навья дождётся меня, — всхлипнула Гера.
— Правильно, — кивнул Радмир. — Мы всё равно когда-нибудь умрём и порадуем богиню Паляндру, но в наших силах сделать так, чтобы это случилось как можно позже. Забудь о навьях. Живи, радуйся каждому дню.
Гера посмотрела в голубые глаза Радмира и кивнула:
— Ты прав. Как я раньше не понимала этого?!
— Ты была слишком зациклена на своих страхах. Теперь это осталось в прошлом. Давай найдём Игната Осиповича и будем выбираться из леса.
— Надо забрать с собой Павловского, а то он чего доброго в болото забредёт, — вставая, решила Гера.
— И по делом ему будет! — фыркнул Радмир.
— Нет, пусть ответит перед людьми и законом за убийства Тани и Виолетты.
— Ты права, — согласился Радмир.
Гертруда, поддерживаемая Радмиром, побрела прочь с поляны в ту сторону, куда ушёл Павловский.
Они прошли совсем немного и наткнулись на участкового. Он стоял у молодой ели, растерянно глядя по сторонам.
— Сбежал гад! — пожаловался Игнат Осипович Радмиру и Гертруде. — Упустил я его!
— Может Павловский к болоту пошёл? — Гера сменила траекторию движения и крикнула. — Юрий!
Ответом ей была тишина.
— Как он умудрился ускользнуть? Я ведь прямо за ним шёл. Глаза на минуту закрыл, а открыл — Павловского нет, — сокрушался Игнат Осипович.
— Я боялась, что Вы с Радмиром не придёте мне на выручку, — призналась Гертруда участковому.
— Как ты могла такое подумать о нас? — шутливо возмутился Радмир.
— Мы сделали всё, о чём ты просила в смс-ке, — заверил Геру Игнат Осипович . — Я поехал к кладбищу, по дороге ввёл Радмира в курс твоего плана. Мы оставили уазик за кладбищем и, спрятавшись на окраине леса, стали наблюдать за дорогой, ведущей из Синичкино к лесу. Мы видели, как ты вошла в лес. Потом, когда ты уже скрылась в лесу, появился Павловский. Нам пришлось ждать, пока он войдёт в лес, чтобы остаться незамеченными. Опасаясь его спугнуть, мы подождали минут пять и пошли к капищу. Извини: я немного заплутал, разыскивая нужную поляну. Плохо в лесу ориентируюсь. Обычно за Христой всегда иду, когда грибы-ягоды здесь собираем. Она у меня прямо следопыт! Короче, овраг я долго не мог найти, поэтому мы немного припознились.
— Вы появились вовремя, — заверила своих спасителей Гера. — Павловский как раз успел рассказать мне о всех своих злодеяниях. Я думаю, что он психически нездоров.
— Пусти с ним компетентные органы разбираются. Если болен — отправят лечиться, — решил участковый и осмотрелся. — Уже почти на болото пришли. Где этого Павловского черти носят?
— Радмир его так отделал, что Юрий определённо плохо соображает и, наверное, не ориентируется в пространстве. Хоть бы действительно не забрёл в болото, — обеспокоенно вздохнула Гера и вздрогнула: где-то совсем близко раздался жуткий, полный ужаса человеческий крик:
— Навья!
Радмир, Игнат Осипович и Гера бросились на крик.
Когда они прибежали на маленькую светлую поляну у самого болота, то увидели Павловского, лежавшего посреди поляны на спине. Глаза его были широко раскрыты, на лице застыл ужас. Игнат Осипович присел, приложил руку к шее Юрия, чтобы проверить пульс, но пульса не было.
— Мёртв, — констатировал участковый.
— Он увидел навью, — глядя на гримасу ужаса на лице Павловского, сделала вывод Гертруда.
— Не важно верите ли вы в навий, главное, что они верят в вас, — ухмыльнулся Радмир.
— Навья или карма, но теперь Юрий Павловский предстанет перед более суровым судом, чем земной, — Игнат Осипович осторожно закрыл глаза мёртвому Юрию.
Глава 24
В Синичкино Игнат Осипович, Гертруда и Радмир возвращались без спешки, впечатлённые всем, что произошло в лесу.
До оврага шли молча, а перебравшись через него, начали переговариваться. Сперва Гертруда рассказала участковому и Радмиру всё, что услышала от Павловского, перед тем, как он попытался её убить, потом мужчины высказали своё мнение относительно услышанного.
— Честно: даже не рассматривал кандидатуру Юрия в качестве убийцы, — признался Радмир. — Считал, что за исчезновением Тани и убийством Виолетты стоит кто-то из Дымково или окрестных деревень.
— Я, откровенно говоря, тоже думал о местных, — согласно кивнул участковый и незаметно слегка подотстал, заметив полные нежности взгляды, которые Радмир то и дело бросал на Геру.
Радмир шёл рядом с Гертрудой, оживлённо рассказывая:
— Я так расстроился из-за того, что ты меня в преступники записала. Из-за этого вообще плохо соображал!
— Мне нужно было остаться один на один с Павловским и попытаться его спровоцировать убить меня! Понимаешь? — оправдывалась Гертруда. — Я в Дымково ездила к свекрови Нахима Ходорёнка, чтобы ей вопрос про навьий задать, и во время разговора с бабкой Фимой отчётливо поняла, что только Юра мог быть парнем Тани, только его интересовала жестяная коробка и у него была реальная возможность убить Виолетту, поэтому я послала смс-ку Игнату Осиповичу, в которой написала, что нужно увезти тебя из Синичкино, как убийцу Виолетты, но ехать следует не в Дымково, а в сторону кладбища и там оставить машину, спрятаться на окраине леса, после чего прийти к капищу, когда Павловский вслед за мной последует в лес.
— Гера, твой план был очень рисковым! Мы с Радмиром могли опоздать! — возмутился участковый.
— Вот именно! — согласился Радмир.
— Я об этом подумала, только когда Павловский камень в руки взял, — смущённо призналась Гертруда.