Это мой выбор. Я этого хотела. Я не имею права никого винить. Я сама навязываю это себе.
Перед погружением в насилие легко вырабатывается рефлекс поиска виноватых в том, что ей причинят вред, что жестокость ее задушит, что с каждым преступлением ее невинность понемногу разрушается. Истина проста: Людивина сама искала эту боль. Ее мотивация была важнее цены за каждый такой эпизод. И дело было не в полезности, не в глубинном чувстве справедливости, не в стремлении помочь, восстановить равновесие и, уж конечно, не в жажде власти – нет, ее гнало вперед другое.
Приблизиться к пределу собственных возможностей. Пройтись по краю человеческого. Подобраться к монстрам, к их миру. Теперь Людивина ясно это осознавала. В ту ночь в мангровых зарослях пришло понимание: она все делает для себя. Чтобы понять, насколько сильно хочет жить. Далеко ли заманит ее смерть. Так ли уж она ненавидит свои слабости? Хочу увидеть их в действии.
Шлем приглушал рев турбин и винтов, и вдруг сверху донесся механический голос Люси Торранс:
– Это ваш первый полет на вертолете?
Людивина покачала головой:
– Мой первый парень ими увлекался, хотел стать инструктором, и я удостоилась нескольких прогулок!
Микрофоны и потрескивание на заднем плане создавали иллюзию отстраненности, но Людивина решилась быть откровенной:
– А потом узнала, что он изменял мне налево и направо!
– Вот козел!
– Второй оказался таким же. Я долго думала, что проблема во мне. Что судьба нечестно играет.
Торранс, кивнув на пилота, подняла руку и повернула рычажок общей связи, чтобы никто не слышал продолжения разговора. Людивина развеселилась и пожала плечами. Она не понимала, с чего у нее вдруг развязался язык, – наверное, хотелось побыстрее сломать лед. В ближайшие годы им с Торранс предстоит провести вместе много времени, и эта странная откровенность сейчас, когда они спешили заточить себя под землей среди гниющих трупов, – шанс сблизиться. Придется помогать друг другу. Надо успеть познакомиться получше.
– Надеюсь, вы не отказались от идеи замужества? – спросила Торранс.
– Нет, напротив. Я упрямая. Как-то завела двух любовников одновременно!
Торранс улыбнулась открыто и дружелюбно, что очень ей шло. Куда больше, чем взгляд охотницы.
– А вы? – спросила Людивина. – Замужем?
Люси показала левую руку, украшенную солитером и обручальным кольцом.
– Виновна, ваша честь.
– Чем занимается муж?
– Он жандарм, легких путей не ищем.
– А дети есть?
– Дочка Ана шести лет. Еще хомяк и загородный дом в Нормандии. Вот и все.
– Почему ДПН?
Торранс глубоко заглянула ей в глаза, и Людивина почти почувствовала, как лазерный луч сканирует ее.
– Чтобы понять. Разоблачить худшее в человеке – значит успокоиться насчет остального. Согласны?
Помедлив, Людивина кивнула. И внезапно Торранс ровным тоном произнесла:
– В юности меня изнасиловали. Потом я изучала психологию, стала жандармом, теперь вот работаю в ДПН. О мотивах умолчу.
Людивину ошеломила такая откровенность. Торранс, способная быть хладнокровным хищником, внешне непроницаемая, к тому же начальница, только что поделилась самым сокровенным, своей ключевой травмой. А ведь они знакомы всего два часа.
– Сочувствую, – произнесла она.
Торранс не сводила с нее пристальных глаз.
– Поспите, пока есть время. Если учесть, что нас ждет, вряд ли в обозримом будущем сможем отдохнуть…
Людивина кивнула и снова повернула голову к пейзажам, плывущим внизу, ко всем этим людям, о которых она никогда ничего не узнает, а те в свою очередь плевать хотели на тяжкий груз, который она собирается взвалить на свои плечи.
Пока делается грязная работа, миру все равно, за чей счет и какой ценой.
Комковатая земля. Перепаханная столетиями, она будто спала здесь с начала времен беспокойным сном, откидывала покрывало, сминала леса, громоздила горы кошмаров, властвовавшие над этой местностью. Несколько ферм стояли тут и там в конце извилистых дорог, между узкими озерами с черной водой. Восток страны, где-то там, вдали от всего.
Они пролетели над ущельем, поросшим соснами, и на другой стороне показался одинокий городок, расположенный в долине между крутыми холмами. Река делила его на две части, и вертолет понесся вверх по извилистому руслу к северной окраине.