ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Рочио
Поезд гремел по рельсам, пока мы неслись к месту назначения. После Разоблачения были введены магические усиления, и путь из Манхэттена в столицу занимал меньше трех часов. Мы попадем в Пентагон вскоре после начала рабочего дня.
Но на другой стороне океана был уже день, и командующая Реветт готовила Пришу, Леони и остальных оперативников к атаке ночью. Сколько часов осталось до их отправления?
— Как только попадем в здание с твоим пропуском, как мы найдем этого Закера? — спросил Сэм. Мы пару часов рассматривали работников Пентагона, пока не решили, что лучше всего попробовать Джона Закера, секретаря защиты. Он делал несколько заявлений в прошлом, так что мог отозвать атаку, если мы его убедим.
— Нам не нужен план, — сообщил Десмонд. — Я нашел комнату офицера. Это не тайна. Третий этаж, внешнее кольцо у восьмого коридора. Звучит довольно просто.
— Если никто не поймет, что мы не отсюда, раньше, чем мы дойдем до кабинета, — сказала я. Я коснулась лица. Кожа была натянута из-за нанесенного слоя макияжа.
В перерывах от исследований я запиралась в маленьком туалете поезда с косметикой и пыталась придать себе взрослый и профессиональный вид. Я была уверена, что могу показаться двадцатилетней, если буду вести себя уверенно.
Чары сделали бы уловку эффективнее, но колдовать иллюзию было рискованно. В Пентагоне была магическая защита, помимо простаков. Пропуск Марго был заряжен энергией, которую они сканировали вместе с кодом. Я зачаровала фотографию, чтобы она хоть напоминала меня, вплела тонкие нити под существующие чары. Если повезет, это никто не заметит.
Сколько удачи нам понадобится для всего этого?
Я поправила воротник, потянула за кулон-солнце, который дала мне мама, сжав его, пытаясь успокоиться. Сэм и Брандт были достаточно взрослыми, чтобы показаться представителями правительства. Десмонд старался выглядеть серьезно и тревожно — он мог сказать, что был интерном, если кто-то спросит.
Брандт искал в телефоне, сидя недалеко от меня.
— У Закера есть пара детей, — сказал он. — Один моего возраста, но его дочери одиннадцать, — он показал фотографию улыбающейся девочки рядом с отцом в форме. — Можно надавить на него. Ты можешь узнать, где она учится? — он ткнул колено Десмонда.
Десмонд скривился, а я хмуро посмотрела на него.
— Мы не будем угрожать детям.
— Я не верю, что ты его уговоришь.
— Я буду не просто говорить, — буркнула я. — Но я не буду террористом.
Брандт пожал плечами.
— Я не буду ей вредить. Он не знает, кто еще с нами. Но эта информация будет как план Б, если твой пойдет наперекосяк.
— Ты дашь Рочио шанс, — твердо сказал Сэм.
— Ты тут не лидер миссии, — сказал Брандт, вжимаясь в сидение. — И ты передаешь дело шестнадцатилетней девушке.
Это задело меня сильнее, чем я ожидала.
— В чем проблема? — сказала я. — Ты говорил, что отряд тебе как семья, и это хорошо. У тебя нет семьи снаружи? Кто-то должен был отправить тебя в академию научиться колдовать на латыни. Тебе плевать, что с ними будет, если ты нападешь на самых главных простаков в стране?
Брандт хмуро посмотрел на меня.
— Да, у меня была семья. И родители, что потеряли все деньги на тупых вложениях, а потом утонули, когда мне было пять, на отдыхе, который не могли позволить себе, а я остался с их родителями, которые не давали мне забыть, какое одолжение они оказывали, платя за мое обучение в академии и позволяя мне оставаться в их доме, если они вообще со мной говорили. Они уже думают, что я — худшее, что произошло с ними.
Я не сразу отыскала голос, а потом смогла выдавить лишь:
— Ох.
— Да. Так зачем мне ставить их выше жизней друзей на базе? Я делаю, что нужно. Если ты сделаешь то, что можешь, тебе не придется переживать из-за моей семьи, да?
Я сглотнула.
— Верно. Такой план.
Я переключилась на статью, которую читала. Сэм спрашивал, как добраться до Закера. Проблемой было, как мне себя вести внутри. Чем больше я знала о нем, тем лучше могла продумать разговор. Так к этому подошел бы кто-то, как Финн. Я хотела бы, чтобы он мог быть тут, говорить со своим талантом.
Закер казался неплохим, судя по фотографиям. Его седые волосы были короткими в военной манере, на длинном лице выделялась челюсть. Его глаза были теплыми, карими, и на многих фотографиях улыбка казалась искренней.
Он хвалил Конфед за их помощь военным простаков тут и за морем, но как-то раз сказал, что ему было больно думать, как эффективен он мог быть в ранние годы, будь у него такой талант, как у нас. Он явно порой представлял себя с магией. И следил за стараниями Национальной защиты.