- Не берусь давать обещаний. Дай бог до юбилея дожить, - Примо шутливо махнул ладонью.
Триш сперва не понравилась шутка, но затем она вспомнила, какой профессиональной деятельностью страдал этот мужчина и приплюсовала к этому свой юмор о собственной скорой смерти, и даже посмеялась.
Она давно не чувствовала себя так хорошо.
Несмотря на то, что в комнате был погашен свет, ведьма не ощущала ни тени страха или хотя бы беспокойства – в душе царил на редкость приятный штиль, который совсем не тревожил девушку своим затишьем. Не было ощущения, будто в скором времени должно произойти ужасное или непоправимое.
Проведя весь день в комнате, наслаждаясь долгожданным спокойствием, Холмс смогла многое обдумать и решить для себя – ей наконец-то было дано время, на протяжении которого никто не беспокоил её своим присутствием, не давая размышлять вслух или же делать то, что способствовало беспрепятственным выводам и заключениям.
- Я знаю, ты обещал Рено, что ничего не расскажешь мне до того, как он вернётся, - Триш прислонилась спиной к изголовью кровати и крепче сжала пальцы мужчины в своей руке. - … Но могу ли я узнать хотя бы одну вещь, которая не даёт мне покоя? Обещаю, что больше ничего не спрошу.
Она действительно существовала – эта вещь, слегка коробившая все её мысли заставлявшая нервничать.
Всё было «слегка» лишь потому, что дневные размышление помогли ей примириться с собой и найти успокоение.
Но сомнения, которыми заполнилась её голова, стоило лишь Джотто ответить согласным наклоном головы, удивили даже саму ведьму. В какой-то мере она пожалела, что вообще заговорила об этом, безнадёжно руша весь уют и обоюдное спокойствие.
Прошло несколько секунд, в течение которых Холмс отчаянно пыталась определиться, как поступить дальше: она ведь, признаться честно, совсем не ожидала, что Примо откликнется на просьбу.
- Охотник… - Триш шумно втянула воздух в лёгкие в то время, как Джотто напротив – затаил дыхание. - Джозеф Остин, - ведьма сглотнула. – Он мёртв?
Знать это, почему-то, Терри считала жизненно важным для себя.
Не столько ради того, чтобы вновь со спокойной душой гулять по улицам города, сколько ради того, чтобы удостовериться в том, что… Джотто действительно сделал это – убил кого-то.
Запятнал свои руки и взял на себя грех для неё.
- Иначе мне было не защитить тебя.
Голос его был совершенно глух, но руки, которые вдруг потянулись к талии Триш и крепко сжали её расслабленное тело, дрожали так сильно, словно…
- Прости меня.
… Словно он был напуган и одновременно бессильно зол на самого себя за что-то.
- Здесь нет твоей вины.
Ведьма усилием воли закрыла глаза и склонилась к нему ближе, крепко обнимая за плечи и прижимая к себе как можно теснее.
Ничто другое значения больше не имело.
Для Триш больше не было важно – кто он, что сделал и сколько времени у них оставалось на то, чтобы быть вместе.
- Это не имеет значения. Для меня – нет, - она слегка пригладила его волосы и прижалась щекой к затылку. – Я буду рядом.
Как поддержка, опора, даже как главная слабость и, в конце концов, просто как женщина. Столько, сколько сможет.
Именно сейчас, когда они были так близки друг к другу, ведьме вдруг почудилось, что она наконец-то разгадала, кем на самом деле был этот мужчина.
Сильный духом и надёжный – почти кумир – но глубоко в душе имеющий острое желание, почти необходимость, иногда положиться на кого-нибудь, так же, как остальные полагались на него, чтобы не нести своё бремя в одиночку.
Без колебаний идущий на преступление ради защиты своей семьи, но хранивший в себе страхи, постоянные сомнения и призраки жертв, принесённых ради нынешнего мира и спокойствия.
Таких, как он заставляли отбросить страх смерти. Но не люди – обстоятельства.
Триш понимала это, как никто другой.
Вонголу Примо любили и ненавидели, восхваляли и презирали, принимали и отвергали – но никто не мог оставаться к нему равнодушным.
Джотто и Терри были похожи гораздо больше, чем думала сама ведьма – они искрились противоречиями в собственных характерах, мышлениях и поступках, поэтому хранили в своих сердцах намного больше, чем показывали другим.
Мужчина был благороден не больше, чем того требовала его «современность», а его помыслы не всегда блистали чистотой и честностью.
Это не была его вина – Холмс знала наверняка. Просто его жизнь сложилась именно так. Глупо было бы вешать вину на чьи-то плечи.
- Если ты в безопасности, мне не важно, что я должен сделать, - Примо взял её ладонь и прижал тонкие пальцы к своим губам. – … Триш, прошу тебя, будь моей. Хотя бы то время, что тебе отведено быть здесь.
Ведьма вздрогнула, когда его рука ощутимо сжала её, тем самым требуя ответить.
Синхронно с тем, как Триш слегка отстранилась, чтобы взглянуть на Джотто, он сам поднял голову, желая понять хоть часть мыслей девушки по выражению её лица и глазам.
Терри не нужно было время для раздумий. Она уже знала, что ошиблась в самой себе, когда в тот вечер так эгоистично и бессердечно сказала ему слова прощания, после которых исчезла.
Она медленно подалась вперёд и запечатлела лёгкий поцелуй на его губах, вкладывая в это лёгкое касание всю свою душу и одновременно с этим давая свой ответ.
- Я не оставлю тебя.
Но без единого слова «люблю».
Оно не нужно. С ним плохо и горько. Оно разлучит их - разделит как только будет произнесён последний слог.
Без него было проще.
Без него не было больно.
Комментарий к Часть тридцатая. Мне не больно.
1) Глава очень мала, но - чёрт возьми - я так наслаждался, когда писал её!
2) До конца осталось, максимум 8-10 глав:)
3) Спасибо, что поддерживаете меня!(:
========== Часть тридцать первая. Путь, по которому ты идёшь. ==========
I.
- Кто, чёрт возьми, решил сделать это?
- Ты.
- Ни за что! Я…
- Это был ты.
Джотто схватился обеими руками за голову, взглядом изучая огромную ненаряженную ель, которую притащили в резиденцию этим утром и установили в холле, периодически поднося к ней поближе коробки со стеклянными игрушками, гирляндами и прочей рождественской мишурой.
- Смирись, это происходит каждый год, - Джи совсем неутешительно похлопал друга по плечу и выпустил куда-то в сторону струю сигаретного дыма через рот.
- Я совсем забыл про это, - Примо был явно разочарован в собственной памяти. По крайней мере голос его казался настолько упавшим, что за версту можно было ощутить отчаянное нежелание и моральную неподготовленность к грядущему торжеству.
В суете, разочарованиях и волнениях прошедших дней, он и впрямь совсем запамятовал о ежегодном рождественском приёме, который повелось устраивать в резиденции с тех самых пор, как только Примо получил этот особняк в своё распоряжение.
Мужчина наивно полагал, что тот первый бал в честь рождественских и новогодних праздников – уже миновавших и ещё грядущих – был первым и последним, которые проводились в его доме, потому что времени, терпения и усилий требовал таких… которыми Джотто в принципе располагал, однако тратить их смысла не видел и желания не имел.
Как бы не так – всем настолько понравилось развлекаться таким способом, что они решили сделать это традицией.
Которую Примо, вопреки своему укладу характера и привычкам, из года в год выносил с огромным трудом.
Он уже собирался было начать изнывать от несправедливости и жаловаться Арчери на собственную тяжёлую долю любимца публики, когда звук отворившихся входных дверей и звонкие женские голоса вынудили его приберечь выражение своих мыслей до лучших времён.
Хотя бы потому, что Елена была твёрдо убеждена в необходимости данного мероприятия и искренне наслаждалась им.
- … С любимым и в шалаше рай, - донёсся до его слуха обрывок фразы дочери принца, сказанный весьма уверенным, но вместе с тем довольно мечтательным голосом.