- Не делайте меня ответственным за вашу жизнь - я пытаюсь ее спасти. Да знаете ли вы, что всякий прожитый нами день есть уже чудо! В каждом стакане пива находится бесконечно малое количество хлористоводородной кислоты. Соединение ее с солью дает чистый хлор. Вы поглощаете хлористый газ каждый день вашей жизни. Остановитесь, пока не поздно!
- Я не пью пива!
- Но вы дышите через рот во время сна. Вы знаете к чему это ведет? К грудной жабе и бронхиту. Или вы твердо решили, чтобы невежество привело вас к могиле? Подумайте о жене и детях! Известно ли вам, что обыкновенная комнатная муха носит на подушечках своих ног сорок тысяч микробов и служит распространителем холеры, тифа, дифтерита, скарлатины и...
- К черту микробов! У меня ровно три минуты, чтобы успеть сдать письмо. Всего!
- Одну секундочку! Доктор Пьер Пастер говорит, что...
Но жертва исчезла.
Десять минут спустя живой каталог новейших открытий был сбит с ног трамваем в то время, как пересекал улицу, поглощенный чтением о вновь изобретенном фильтре, и сочувствующие друзья отнесли его домой на руках.
"ДУРНОЙ" ЧЕЛОВЕК
Один смелый и "дурной" человек привлек на этих днях всеобщее внимание в одном из городов Техаса. По-видимому, он поглотил такое количество спиртных напитков, что им овладело желание во что бы то ни стало продемонстрировать свои особенности "дурного" человека. А когда полиция захотела арестовать его, он встал спиной к стене здания и предложил полиции "попробовать". Значительная толпа горожан - в том числе несколько коммивояжеров из находившейся неподалеку гостиницы - собралась поглазеть на происходящее.
"Дурной" человек был огромным, свирепого вида парнем с длинными курчавыми волосами, ниспадавшими на плечи, в широкополой шляпе, в плаще из лосины с бахромой внизу и с весьма образным лексиконом. Он играл громадным шестизарядным револьвером и клялся костьми Дэви Крокета, что продырявит каждого, кто попробует его схватить.
Шериф города вышел на середину улицы и стал было уговаривать его, но "дурной" человек гаркнул и поднялся на носки - и вся толпа очутилась на противоположной стороне улицы. Полисмены устроили совещание, но ни один из них не хотел начинать военные действия первым.
В это время маленький, худосочный, чахоточного вида вояжерчик, разъезжавший от одной из обувных фабрик Коннектикута, протиснулся через толпу на противоположной стороне улицы, чтобы взглянуть на бандита. Он весил какие-нибудь девяносто фунтов и носил двойные очки в золотой оправе. В эту самую минуту бандит гаркнул еще раз:
- Черт вас подери, почему никто из вас не подойдет и не попробует взять меня? Я проглочу любых пятерых из вас, даже не разжевывая, хотя я совсем не голоден - га! га!
Толпа подалась назад еще на несколько ярдов, а полисмены побледнели еще больше. Но худосочный человечек поправил обеими руками очки, шагнул с тротуара на мостовую и внимательно оглядел "дурного" человека. Затем он спокойно направился через улицу смешной подпрыгивающей походкой - прямо туда, где стояло воплощение ужаса.
Толпа завопила, чтобы он вернулся, а бандит еще раз потряс своим револьвером, но маленький человечек подошел к нему в упор и сказал что-то. Зрители затрепетали, ожидая, что смельчак полетит наземь с сорокапятимиллиметровой пулей внутри - но он не полетел. Все с изумлением увидели, как бандит опустил револьвер, сунул руку в карман и передал что-то маленькому человечку.
После этого бандит робко поплелся по тротуару, а человечек пересек улицу и присоединился к толпе.
- "Дурной" человек? - сказал он. - Полагаю, что нет. Он не способен обидеть и муху. Это - Зеке Скиннер. Он вырос на ферме в Коннектикуте по соседству со мной. Он представитель какого-то дутого средства от печени, и это его обычный уличный трюк, чтобы привлечь внимание толпы. Я дал ему взаймы восемь долларов в Гартфорде лет девять тому назад и думал, что уже никогда больше его не увижу. Его голос показался мне знакомым. Уплатил? Надо думать, что уплатил. Я всегда получаю то, что мне следует.
После этого толпа рассеялась, а двенадцать полисменов перехватили Зеке на ближайшем углу и избивали его до самого участка.
МАЛЕНЬКАЯ ОШИБКА
Самого обыкновенного вида субъект в сорочке-неглиже, вышедшей из моды еще в прошлом году, вошел в контору газеты и развернул рукопись длиною в добрых три фута.
- Я хотел повидать вас относительно этой небольшой вещицы, которую я собираюсь поместить у вас в газете. Здесь пятнадцать четверостиший, помимо прозаического материала. Стихи трактуют о весне. Мой почерк немного неразборчив, и мне придется прочесть вам это самому. Благоволите послушать.
ВЕСНА
Воздух полон нежных зефиров,
Трава в зеленые коврики вяжется.
Зима ушла из наших квартиров,
А весна пришла, как мне кажется.
Когда солнце заходит, туманы
Ползут из низких болот,
А когда звезды зажигаются, освещая заоблачные страны,
Холодный ветер дует, принося много хлопот.
- Отнесите эту ерунду в редакцию, - сказал заведующий конторой коротко.
- Я там уже был, - возразил обыкновенного вида субъект, - и они направили меня сюда. Это заполнит целый столбец. Я хочу поговорить с вами о цене. Последнее четверостишие читается так:
Весенняя томность, чему есть примеры,
Закупоривает нашу кровь в сердцах
И мы должны немедленно принимать меры,
Чтобы не обратиться в то, чему имя "Прах".
- За этим следует прозаический материал, который написан на машинке, как вы можете видеть, и вполне разборчив. Теперь я...
- К черту! - сказал заведующий конторой. - Нечего вам тут шляться в контору и читать ваш старый весенний бред. Мне и так все утро досаждали представители фабрик, вырабатывающих бумагу и краску. Почему вам не заняться делом вместе того, чтобы валять дурака таким образом?
- Я не имел в виду отнять у вас время, - сказал посетитель, скатывая в трубку рукопись. - В городе имеются еще другие газеты?
- Да. Несколько. Семья у вас есть?
- Есть, сэр.
- Тогда какого черта не займетесь вы приличным делом, вместо того, чтобы кропать гнусные вирши и читать их занятым людям? Мужчина вы или нет?