А гляньте на того белобрысого, в вязаной шапочке. Он на лестнице вниз головой висит! Точно, это мой Славик. Мы с ним за одной партой сидим.
Ну вот, вроде все…
Ой нет, простите! Вон, за горкой, видите — косички торчат? Заметили? Это — наша Витуня! Ну и что, если девчонка? Зато — какая! Такую поискать… Мы все горой за нее, потому что она среди нас самая младшая. Да и мамы у нее нет. Говорят, куда-то уехала. Мы-то знаем, в чем дело, но ей не говорим: еще мала, не поймет… Зато папа у нее — ого-го! Нас всех запросто поднять может. А умеет абсолютно все. Ему скворечник сделать или велосипед починить — раз плюнуть!
Вот такая наша «компания»! А если кто-то к Витуне полезет, будет иметь дело с нами всеми. И, конечно, с бульдогом Витьки!
Я прицепил объявление и подошел к ребятам, которым до сих пор ничего не говорил о грачонке, потому что не знал, как оно будет…
— Что ты вешал там? — поинтересовался Сергей.
— Объявление… — печально проговорил я.
— «Меняю книги на хомяка!» — засмеялся Витька. То он так шутил. Ребята всегда шутят с меня, потому что знают, что я давно мечтаю о ком-нибудь животном.
— Почти угадал! — ответил я Витьке. — Это объявление о грачонке.
— Просишь грачей поделиться хоть одним с тобой? — ехидно спросил Витька, и увидел, что я даже не улыбнулся, и вдруг посерьезнел: — Что там у тебя? Говори!
Ребята сели вокруг меня, и я рассказал им все-все…
— Ну и ну! — проговорил Сергей. — Надо что-то придумать.
Он встал и начал ходить по площадке. По его лицу можно было догадаться, что он думает очень усердно. Вдруг он остановился:
— Вот что! Ты, Юра, иди домой и никуда не выходи. А мы пробежимся по квартирам. По-моему, в нашем доме никогда грачей не было, но надо проверить.
— Держись! — бросил Славик. — Айда, ребята!
И они вместе помчались к первому парадному, а я поплелся домой — ждать: придет хозяин или нет…
Визит незнакомца
— Несчастливые мы с тобой, — говорил я грачонку, сидя на своем любимом месте за кухонным столом, — совсем-совсем несчастные. Почему ты не прилетел ко мне просто так? Неужели надо было от кого-то убегать?
Грачонок, понурый и грустный, сидел на плите и косил на меня блестящим глазом, будто тоже понимал, в какой мы беде.
— Теперь жди неизвестно чего, — продолжал я дальше, — а мне на завтра учить — ого-го! Ты посиди тихонько, а я — за уроки. Когда дело есть, время идет быстро.
Я разложил на столе учебники и засел за уроки. Грачонок перепрыгнул на стол, потом — на мое плечо, примостился там и затих.
Когда я решил последнюю задачу, кто-то позвонил. Я резко подскочил, и через мгновение остановился.
«А может, не открывать? — мелькнула мысль. — Может, притвориться, что никого нет?»
— Кр-ри-а! Кр-ри-а! — заголосил вдруг грачонок, да так громко, что за дверью точно услышали.
— Эх ты! — бросил я грачонку и пошел к двери…
На пороге стояла… наша компания!
— Ну как? — почти крикнул я.
— Люкс! — ответил Сергей, словно иначе и не могло быть.
— Следовательно он — мой?! — не поверил я.
— Не твой, а наш! — поправил меня Витька. — Мы все волновались.
Я ничего не имел против.
— Ну хорошо, наш, — согласился я.
— Давай показывай нашего, — скомандовал Славик, — нечего его прятать.
— Да, покажи, пожалуйста, — попросила и Витуня. И я повел всех к кухне…
— Ой, чернявый! — обрадовалась Витуня, когда увидела грачонка. — А хорошенький какой! Цып-цып-цып! — протянула она ладошку к грачонку, который сидел на карнизе и с опаской поглядывал на многоголосое общество.
В ответ мы так захохотали, что в шкафу зазвенела посуда. А грачонок порхнул к своей спасительной коробке.
— Эх, какой ловкий! — оценил Славик его головокружительный прыжок.
— О, дает! — восторженно воскликнул Витя.
А мы засмеялись еще сильнее, потому что не поняли, это он про прыжок грачонка или о Витунином «цып-цып».
— Хватит вам! — прекратил наше веселье Сергей. — Птицу пугаете… А ты не слушай, Витуня, они и сами не знают, как его звать. Даже он! — и Сергей показал на меня.
Он был прав: я таки не знал.
— А я знаю! — похвастался Витька. — Его надо звать по имени.
— Молодец, мальчик! На конфету, — пошутил Сергей. — Только у него, кажется, нет имени…
И вновь Сергей не ошибся, потому что я до сих пор не догадался назвать грачонка, хоть и знал, что без имени — не жизнь. Действительно, как его звать: «Эй, ты! Иди сюда!»? Ну и ну…