Перед глазами плыло, но несколько раз моргнув, Олесе удалось разглядеть румяное стариковское лицо. Белая борода и седые всклокоченные волосы торчали во все стороны. Он кого-то напоминал, но кого?
— Вот и славно. А то уж думал, до следующего года тут пролежишь. Ладно, голубушка, давай, вставай. Времечка-то у нас мало!
Он подхватил ее под мышки и, как куклу, стащил с кровати. Олеся вновь застонала от боли. Странный дед куда-то ее потянул, и ей пришлось прикрыть глаза от нахлынувшей тошноты. Она не могла понять, что именно болело. Боль просто была везде. Даже дыхание давалось с трудом.
Дед выволок ее на улицу, прямо в стылый сырой воздух, и водрузил на телегу. Олеся упала на твердые холодные доски. Сухое сено кололо щеки. Она начала замерзать. С трудом подтянула ноги к груди и обхватила их руками. В спину вонзились раскаленные иглы.
— Ты потерпи, потерпи, голубушка. Скоро уж…
С тихим свистом хлыст рассек воздух, и телега двинулась с места. Замелькали голые деревья, поникшие травы. Олеся снова закрыла глаза. Она не могла ни о чем думать. Где оказалась? Как? Все равно. Лишь бы не чувствовать, как телега подскакивает на каждой кочке. Так холодно… Но холод успокаивал боль, заглушал. Наверное, она задремала, потому что очнулась, когда телега уже остановилась, а дед уговаривал ее слезть. По виску потекло что-то липкое и горячее. Захотелось плакать. В глазах щипало. Босые ноги утонули в грязи.
— Вот голубушка, постой-ка здесь.
Олеся не выдержала и упала. Брызги коричневой жижи попали в глаза, но ей уже на все плевать. Зачем он мучает ее? Зачем все ее мучают?
— Ну или посиди, если хочешь.
Дед пожал плечами и подергал белоснежную бороду. Олеся закрыла глаза. Во рту тоже оказалась грязь. Земля вдруг задрожала.
— О! — Бодрый голос старика прорвался сквозь пелену отчаяния. — Едут, голубушка. — Хлопок в ладоши эхом и пульсацией отозвался в голове. — Тогда я пошел. А ты веди себя хорошо.
Кряхтя он наклонился, убрал с глаз Олеси волосы и потрепал по плечу. Как будто действительно был заботливым дедушкой, который впервые отдавал непоседливую внучку в детский сад. Его морщинистое лицо вдруг начало расплываться, и Олеся поняла, что все-таки плачет. Она закрыла глаза, а когда открыла вновь, рядом никого уже не было. Земля тряслась сильнее. Заржала лошадь. Резкий звук разрезал воздух, и кто-то выругался. Как же она устала… Ей нужна тишина. Чтобы можно было заснуть и забыть обо всем.
— Господи! Кто это?
— Кабы я знал, госпожа! Еду, а она валяется тут! Разлеглась!
— Чобан! Не смей так говорить! Нужно помочь бедняжке.
— Да чо ей помогать, госпожа? Скопытилась она!
Удар в живот привел Олесю в себя. Мучитель с такой силой пнул ее, что все внутренности перевернулись. Она закашлялась, выплевывая изо рта сгустки крови.
— Это же Маргит! Немедля бери и неси ее в карету! Ну, что стоишь? Приеду и прикажу тебя выпороть!
— Простите, госпожа, простите… Не признал, дурак слепой. Я уже!
Олесю вновь сгребли в охапку. Она попыталась закричать, чтобы ее наконец оставили в покое, но садист только еще больнее сжал. Внезапно на нее обрушилась темнота.
Вновь Олеся пришла в себя в крошечной комнатке, которая почему-то двигалась.
— Скоро уже, милая. Скоро совсем. Потерпи чуть-чуть. Уже почти приехали. Что же с тобой приключилось, бедная моя?
Олеся не могла понять, о чем ее спрашивает черноволосая красавица. Она была похожа на принцессу. У Олеси в детстве была книга сказок. Каждый разворот украшали красочные иллюстрации невиданной красоты. Когда разглядывала их, Олесе казалось, что она переносится в саму сказку, в чудесную волшебную страну. И эта женщина, что сейчас ласково убирала с ее лба волосы, казалась жительницей одной из невероятных историй. Может, это Белоснежка? Черные, как смоль волосы. Белое, словно снег лицо. Это точно про нее! Нужно предупредить о мачехе. И яблоке. Сказать, чтобы не кусала. Олеся попыталась открыть рот, чтобы сказать, но из горла вырвалось только несколько бессвязных хрипов. В груди заболело. Белоснежка нежно коснулась Олесиной щеки.
— Ш-ш-ш… Все будет хорошо, Маргит. Вот увидишь. Я позабочусь о тебе.
Маргит? Но она не Маргит. Она — Олеся. Нужно сказать Белоснежке об этом. Наверное она добра потому, что спутала Олесю с кем-то…
— Не переживай. Едва приедем в замок, тут же пошлем за доктором и Миклошем. Он будет рядом с тобой, и тебе наверняка полегчает.
Олеся не знала почему, но едва Белоснежка произнесла незнакомое имя, нутро сжалось от ужаса. Олесе казалось, что кто-то шурудит внутри нее раскаленной кочергой, словно угли ворошат в камине. Больно. Как же больно. Она застонала. Наружу рвался крик. Но все, что она смогла из себя исторгнуть — глупые раздражающие слух стоны. От усилий перед глазами вновь все поплыло. Олеся старалась удерживать веки открытыми. Она смогла рассмотреть голубую ткань с цветочным узором, обтягивающую стены ее тесной комнатки. Сиреневый бархат небольшого диванчика. Плывущие за окном ели. Где она? Где?..