А та уже завершила разминку и приступила к серьёзной тренировке. Нацепив (поначалу Сарина не поверила собственным глазам) синий жилет с отягощением, она чередовала серии отжиманий и приседаний. Пять того, пять другого. Пять того, пять другого. Снова. И снова…
Закончив очередную серию приседаний, Миреска сосредоточилась — и сделала прямое сальто. А затем, без паузы, обратное.
При градиенте 1,72. В синем жилете (шестнадцать дополнительных килограммов)!
— Ты не стой, — сказала она Сарине, — работай.
Голос у неё при этом был ровный. Не так чтобы совсем уж обыденный, но и не более напряжённый, чем после недолгой пробежки при обычном тяготении.
«Вот что значит привычка к полуторной тяжести!»
Но, посмотрев на Миреску взвешенным проникающим взглядом целительницы, Сарина была вынуждена признать: дело не только в привычке. Дело ещё и в той самой работе: регулярной, тяжёлой, вдумчивой.
«А ты думала, откуда у неё такая фигура? — И ещё: — Значит, вот как понимают совершенствование обычные виирай. Запомним».
Встав на беговую дорожку, Сарина закрепила «поводок», обнулила табло тренажёра и направилась к совершенству лёгкой трусцой. Правда, у неё мелькнула было мысль надеть перед бегом жилет — не синий, конечно, и даже не зелёный, а красный или оранжевый, — но после трезвой оценки собственных возможностей мысль о дополнительном отягощении пришлось оставить. Вернее, отложить до следующего занятия.
«Никаких рывков. Шаг за шагом, ступень за ступенью. Это долгий путь».
Одобряющий взгляд Мирески стал Сарине наградой. Не умеющая читать в чужих умах Миреска, похоже, обладала опытом, помогающим успешно угадывать чужие намерения и мысли.
«Этому тоже стоит поучиться», — решила Сарина.
И побежала немного быстрее.
Спустя примерно мири-цикл тренировка по настоянию Мирески была приостановлена. Видимо, она заметила, что новая знакомая понемногу выдыхается, и милосердно объявила перерыв. Сама-то она, несмотря на куда большую нагрузку, чувствовала себя отлично. Даже после затяжной серии на степ-автомате в темпе, мало отличающемся от бегового, её лоб лишь слегка увлажнился. А вот с Сарины текло градом. Ей уже давно не казалось, что в тренажёрном зале слишком холодно. Какой холод, о чём вы?
— Держишься неплохо, — заметила Миреска, пока Сарина с отвращением глотала подогретый до температуры тела сок. — Но слишком стараешься. Попробуй немного снизить темп.
— Снизить? Если его снизить, я вообще шевелиться перестану.
— Не преувеличивай. А что до нагрузки — перестань за мной гнаться и вспомни слова инструктора: «В долгой тренировке должно проливаться столько же пота, сколько в короткой». Или вам инструктор этого не говорил?
— Говорил, но немного иначе. И не инструктор.
— А кто?
— Мастер-целитель. На практических занятиях по адаптации к высокой тяжести он сказал, что долго находиться на дне колодца нельзя так, как бегают стометровку. И даже так, как бегают средние дистанции, — нельзя. Иначе придётся чередовать бег с передвижением ползком.
— Слушай, — сказала Миреска, оживляясь, — а что ты вообще можешь сделать своей силой? Убрать часть этой тяжести, например, можешь?
Сарина усмехнулась.
— А то. Хоть всю. Но притерпеться к высокому градиенту другими способами будет в конечном счёте куда лучше. Вообще-то целитель выдал фразу насчёт стометровок как раз после того, как один из моих… сокурсников создал персональный пузырь с невесомостью.
— И что потом?
— Пузырь продержался два арум-цикла. Почти. И лопнул.
Миреска рассмеялась.
— Надеюсь, никто не пострадал?
— Мастер вправил вывих на счёт «три».
— А при какой тяжести вы тренировались?
— Одно занятие — при двукратной. Другое — при трёхкратной. И заключительное — при градиенте 4,5.
— Ого.
Сарина пожала плечами.
— Тот, кто не может выдерживать высокие нагрузки, не может быть пилотом стайгера. А стать пилотом стайгера — или хотя бы просто пилотом — хотело полкурса.
— Ты тоже?
— Да.
Миреска положила тяжёлую руку на плечо Сарины.
— Знаешь, — сказала она, — у меня тоже была мечта. Собственно, и сейчас… Я хочу играть на ударных в классическом оркестре. Чувство ритма у меня отличное, да и слух есть, так что с этой стороны всё в порядке.
— И что?
Пожатие плеч, почти не стеснённое синим жилетом.
— Уроки классической музыки стоят столько, что всей семье пришлось бы подтянуть пояса. А у меня, между прочим, ещё два брата и две сестры. Младшие. Со своими мечтами. Я прикинула, что да как, и завербовалась в мобильную пехоту. Армия обещала хорошие льготы плюс если не роскошное, то высокое содержание. Ну и…
— Ты до сих пор хочешь играть в оркестре?
— После того как научилась играть на самых громких ударных? — Миреска очень натурально изобразила выстрел с отдачей из чего-то мощного. — Уже меньше. Мне понравились пляски в активной броне, знаешь ли… — Пауза. — Но я всё ещё коплю денежку.
— А мне обещали кресло пилота, — призналась Сарина. — Потом. После тринадцатого подсектора… и в зависимости от достигнутых успехов.
— Тогда удачи тебе. И чистого пространства.
Сарина кивнула. Допила сок.
— Продолжим? — предложила она.
И они продолжили выжимать из себя пот на протяжении двух следующих мири-циклов. Причём Миреска сбавила обороты так же, как и Сарина, перейдя от силовых упражнений и акробатики к длительным стайерским нагрузкам. Бег, перемежаемый ходьбой, тренажёр для гребли, аэробика… Лишь иногда, не чаще, чем раз в шестнадцать арум-циклов, Миреска резко увеличивала нагрузку, но отступала прежде, чем приходило утомление.
А Сарина смотрела на неё (смотрела не только глазами), учась распределять нагрузку в длительных тренировках (и не только).
…Неизящно сев на низкую скамейку после очередной серии, Сарина выдохнула:
— Всё. Мне пора заканчивать. Кроме того, если я сейчас не поем, — покосилась она на Миреску, — то очень скоро начну задумываться о… сыроедении.
Миреска перетекла в боевую стойку, закрываясь руками и характерно выгибая спину.
— Я буду защищаться! — предупредила она. Выпрямилась. — А если серьёзно, я и сама зверски голодна. Айда в столовку.
— Эй, я первая это предложила!
— Прости. Рудимент навыков командира взвода.
— Рудимент — слишком сложное слово. А четыре существительных подряд — это ужасно.
— Ага, — весело подтвердила Миреска. — А тебе лень встать с этой дурацкой скамейки.
Сарина вскочила, как подброшенная.
О чудо! О блаженство! В душевой была нормальнаясила тяжести. Ещё там было влажно и тепло.Настолько тепло, что Сарина не просто расслабилась, а по-настоящему разомлела. И ощутила соблазн погрузиться в красочную радость периода силпан, хотя на очереди вообще-то был ауф. Как опытная Владеющая она могла произвольно менять очерёдность долей суточного цикла без особых последствий.
Впрочем, именно опыт помог ей справиться с соблазном. И не усилием воли (её воля вряд ли была способна на такие подвиги после тренажёрного зала), а способом попроще и пожёстче. Короче говоря, Сарина повернула до отказа рукоятку смесителя, превращая тёплый душ в холодный. Вернее, ледяной. И-йау!
В столовой, посмотрев на количество набранной Миреской снеди, Сарина спросила:
— Ты что, собираешься вернуться в спортзал?
— Пока не привыкну, я собираюсь поселиться там.
«Это шутка? Нет. Чистейшая правда. Она действительно собирается застрять в тренажёрке на весь необходимый срок!»
Сарина мысленно содрогнулась. Конечно, простые действия вроде физических упражнений можно делать в любую из долей цикла, не останавливаясь ни в ауф, ни в силпан; но мера самоконтроля, которая для этого требуется, редка даже среди урождённых Владеющих. Слишком велики соблазны. Слишком сильны отвлекающие факторы.
«Да, не всегда приятно смотреть в зеркало. Никогда бы не подумала, что Миреске тоже…»
— И сколько ты будешь привыкать?