Я смотрю на Бена: он теперь стал совсем другим человеком, ничуть не похожим на моего Бена.
Знание опасно.
– Вот почему никто тебе не говорил, – произносит он. – Чтобы ты не сбежал отсюда.
– Разве вы бы не защитили меня? – спрашиваю я. Ах, черт, опять это мяуканье! Заткнись!
– Мы защищаем тебя, Тодд. Ты должен бежать. Вот для чего мы учили тебя выживанию – охоте и всему прочему. Тодд, тебе пора…
– Почему вы ждали так долго? Все должно случиться уже через месяц! Зачем тянули?
– Беда в том, что мы не можем пойти с тобой, Тодд. А бросить тебя на произвол судьбы… Это невыносимо! Ты еще так мал… – Бен опять гладит обложку дневника. – Мы надеялись на какое-нибудь чудо, что нам не придется…
…тебя терять, продолжает за него Шум.
– Но чуда не произошло, – вздыхаю я.
Бен качает головой и протягивает мне дневник:
– Прости нас. Прости, что все вышло именно так.
И в его Шуме столько искренней скорби, столько тревоги и невыносимой грусти, что я понимаю: он говорит правду, – и поделать ничего нельзя. Я неохотно беру книжку, кладу ее обратно в пакет и прячу в рюкзак. Больше мы ничего не говорим. Да и что говорить? Все или ничего. Всего не скажешь, остается ничего.
Бен вновь притягивает меня к себе, задевая воротником разбитую губу, как Киллиан, но на сей раз я не отшатываюсь.
– Всегда помни, – говорит он, – когда твоя ма умерла, ты стал нам сыном. Мы с Киллианом очень тебя любим. Всегда любили и будем любить.
Мне хочется промямлить что-то вроде «Никуда я не пойду…», но я не успеваю.
Раздается БАХ!!! – такого грохота я еще никогда не слышал в Прентисстауне, как будто что-то взорвалось, взорвалось прямо в небе.
И звук мог раздаться только на нашей ферме.
Бен сразу меня отталкивает. Хотя он ничего не говорит, в его Шуме бьется одно слово Киллиан!
– Я пойду с тобой! – выпаливаю я. – Помогу вам драться.
– Нет! – кричит в ответ Бен. – Ты должен бежать. Пообещай мне, что убежишь. Пройдешь через болото и убежишь.
Секунду или две я молчу.
– Обещай, – повторяет Бен, теперь уже повелительно.
– Обещай! – лает Манчи, и даже в его голосе слышится страх.
– Обещаю, – наконец выдавливаю я.
Бен убирает руку за спину и что-то достает, дергает из стороны в сторону, пока оно не отстегивается совсем, и передает мне. Это его охотничий нож, большой, складной, с костяной рукоятью и зазубренным клинком; такой что угодно прорежет. Именно такой я мечтал получить на свой главный день рождения. Бен дает мне его прямо с ремнем, так что теперь я могу носить его сам.
– Возьми. На болоте пригодится.
– Я еще никогда не дрался со спэком, Бен. Но он не убирает нож – приходится взять.
С фермы опять долетает БАХ! Бен оборачивается на звук, потом снова смотрит на меня:
– Живо. Спустись вдоль реки к болоту и пройди его насквозь. Беги как можно быстрее и лучше не оглядывайся, Тодд Хьюитт. – Бен берет меня за руку и крепко сжимает. – Я найду тебя, если смогу. Клянусь, – говорит он. – Но ты не останавливайся, Тодд. Помни, что обещал.
Вот и все. Это наше прощание. Прощание, о котором сегодня утром я даже не догадывался.
– Бен…
– Вперед! – кричит он и убегает прочь, оглянувшись всего один раз, – назад к тому, что творится сейчас на краю нашего света.
6
Нож в моей руке
– В перед, Манчи! – кричу я и разворачиваюсь в сторону болота, хотя мне всей душой хочется броситься следом за Беном: он побежал в другую сторону, чтобы сбить с толку преследователей.
На миг я останавливаюсь: из дома доносится несколько взрывов потише. Я вспоминаю про винтовку, которую Киллиан отобрал у Прентисса-младшего, и про винтовки мэра Прентисса и его людей, спрятанные в городе. Десятки ружей против одного украденного и нескольких наших… Долго Киллиан не продержится. Но что это были за взрывы? Тут меня осеняет: Киллиан взорвал генераторы, чтобы сбить с толку врагов, растревожить Шум города и спрятать мой шепоток во всеобщем гвалте.
Все ради меня.
– Вперед, Манчи, – повторяю я, и мы бежим к реке, а потом сворачиваем направо и спускаемся по берегу с холма, держась подальше от зарослей у самой кромки воды.
Зарослей, в которых живут кроки.
Я вынимаю нож и крепко стискиваю рукоять.
– Что так, Тодд? – без конца лает Манчи (это у него вместо «Что происходит?»).
– Не знаю, Манчи. Заткнись и не мешай мне думать.
Рюкзак на бегу бьет меня по спине, но мы не сбавляем шага, продираемся сквозь высокую траву и перепрыгиваем через упавшие деревья.
Я вернусь. Да, я непременно вернусь. Мне сказали, на болоте я сам пойму, что делать, – вот я и разобрался. Сперва убью спэка, если смогу, а потом вернусь на ферму и помогу Бену с Киллианом, и мы вместе сбежим в то место, о котором говорил Бен.