– Нож я не уберу, даже не думай, – говорю я и протягиваю ей повязку. – Эта штука залечивает даже глубокие раны, поняла? Я хочу помочь.
– Тодд? – лает Манчи.
– Погоди, – говорю ему я и продолжаю: – Слушай, у тебя кровь хлещет. А я могу ее остановить, ясно? Только не вздумай бить меня палками.
Девочка смотрит. И смотрит. И смотрит. Я пытаюсь напустить на себя спокойный вид. Не знаю, зачем я пытаюсь ей помочь – она меня чуть не убила, – но я теперь вообще мало что знаю. Бен сказал, я найду ответы на болоте, но никаких ответов тут нет, только девчонка с кровоточащей раной. Это я ударил ее ножом, она сама напросилась, но все-таки надо помочь ей – хоть какое-то доброе и полезное дело.
Не знаю. Я не знаю, что делать, поэтому делаю вот что.
Девочка все еще смотрит на меня и тяжело дышит. Но она хотя бы не убегает и не шарахается в сторону, а едва заметно подставляет мне плечо, чтобы я мог дотянуться до раны.
– Тодд? – опять лает мой пес.
– Молчи, – говорю я. Еще не хватало опять ее напугать.
Оттого что я стою так близко к тишине, мое сердце готово разбиться вдребезги. Я чувствую это, меня как будто затягивает в бездонную яму, как будто кто-то зовет меня туда, и я падаю, падаю, падаю…
Но я беру себя в руки, так-то. Я беру себя в руки, прижимаю повязку к ее плечу и легонько тру глубокую рану, вскоре она немного затягивается, и кровь перестает идти.
– Ты поаккуратней, – говорю я. – Рана не совсем затянулась, только снаружи. Твое тело само залечит остальное, надо подождать, поняла?
Девчонка молча смотрит.
– Ладно, – говорю я себе и остальным. Одно дело сделано, что теперь?
– Тодд? – лает Манчи. – Тодд?
– Больше никаких палок, договорились? – говорю я девчонке. – Не бей меня.
– Тодд? – Это опять Манчи.
– И само собой, меня зовут Тодд.
Неужели в свете заходящего солнца я замечаю крохотный намек на улыбку? Неужели?
– Ты… – Я как можно пристальнее, насколько позволяет тяжесть в груди, заглядываю в ее глаза. – Ты меня понимаешь?
– Тодд! – Манчи как будто забеспокоился.
Я оборачиваюсь:
– Что?!
– Тодд! ТОДД!!!
И тут мы все понимали, в чем дело. Кто-то продирается сквозь кусты, ломая ветви и громко топая… О черт, это Шум, чей-то Шум!
– Вставай! – кричу я девчонке. – Живо вставай!!!
Я хватаю рюкзак и закидываю за спину. Вид у девчонки испуганный, но вроде не чересчур, бежать может. Я ору: «ЖИВО!» – и хватаю ее за руку, уже не заботясь о порезе, и пытаюсь поднять ее на ноги, но уже поздно: раздаются вопль, рык и грохот, как будто падает целое дерево, и нам с девчонкой остается только обернуться. Это Аарон, он в ярости, он изувечен, и он несется прямо на нас.
8
Так решил нож
Три шага – и он уже рядом с нами. Я даже отскочить не успеваю – Аарон хватает меня за шею и припечатывает к дереву.
– Ах ты, ГАДЕНЫШ!!! – орет он и впивается пальцами в мою шею.
Я царапаю его руки и пытаюсь рубануть ножом, но рюкзак, от удара свалившийся у меня со спины, лямкой прижал мою руку к дереву, так что Аарон может душить меня сколько душе угодно.
Его лицо – сущий кошмар, ужас, который я буду помнить до конца жизни, если вообще выживу. Кроки отгрызли ему левое ухо и выдрали здоровый кусок мяса из левой щеки. В ране сверкают зубы, левый глаз таращится так, будто голова вот-вот взорвется. На подбородке и шее тоже раны, одежда порвана, и кровь хлещет почти отовсюду, а из раны на плече даже торчит зуб крока.
Я пытаюсь дышать, но не могу сделать ни единого вдоха. Вы не представляете, как это больно, мир начинает вертеться, и с головой происходит что-то странное, в ней крутится одна дурацкая мысль: Аарон умер, кроки его убили, но он был так взбешен, что смерть его не остановила, и он все равно пришел меня убивать.
– ЧЕГО ТЫ ЛЫБИШЬСЯ?! – орет Аарон, брызгая мне в лицо слюной, кровью и мясом.
Он стискивает мое горло, и я чувствую рвотный позыв, но рвоте просто некуда выйти, я не могу дышать, все цвета сливаются, и я умираю, о боже, я сейчас умру…
– А-А-А! – Аарон вдруг отшатывается и выпускает меня из рук.
Я падаю на землю, и меня рвет, рвет, и я глотаю воздух и кашляю, кашляю, кашляю… Я поднимаю глаза и вижу: Манчи впился зубами в ногу Аарона и не отпускает.
Хороший пес.
Аарон рукой отшвыривает Манчи в кусты. Я слышу удар, тявканье и Тодд.
Аарон разворачивается ко мне, и я, как ни пытаюсь отвести взгляд, все равно смотрю на его лицо: с такими ранами никто не может выжить, никто, это невозможно…
Может, он и вправду умер?
– Где знамение? – спрашивает Аарон, его порванное в клочья лицо вдруг меняется, и он испуганно озирается по сторонам.