– Ну почему же нет? Вот, к примеру, что это дезертиры, отбросим сразу же, плюс ко всему они явно не местные, потому что разбойников в том районе вывели уже почитай как полгода.
– Знать бы еще, в каком именно месте этих «работничков» искать… – с сожалением сказал Михаил, сжимая эфес шпаги.
– А вот это, увы, нам пока неизвестно. Но, я думаю, мы с этим что-нибудь придумаем, благо у нас теперь время есть, – устало прошептал я и провалился в забытье.
– Надо что-то… – как из-под воды донеслось до меня.
Декабрь 1707 года от Р. Х.
Алексей Петрович Романов
Родимый дом
Глаза упорно не желали открываться, хотя я чувствовал, что уже выспался. Но человек такое животное, что перед ним мало кто может устоять, не говоря уже о собственном организме, и через пять минут боя с самим собой я таки смог открыть глаза.
Мое бренное тело покоилось в спальне дворца, вот только кроме обычных вещей здесь стояло блюдце с какими-то тлеющими травами или сеном – я что-то не совсем разбираюсь в этом. Одно знаю точно: запах их был приторно-горьковатым. В принципе, конечно, можно было бы полежать в кровати еще несколько часов, но мое внутреннее «Я» столь бурно протестовало по поводу столь бездарного времяпрепровождения, что лень волей-неволей ушла, обиженно насупившись, в самые глубины разума.
«Да вы, батенька, трудоголик!» – поздравил я себя, улыбаясь.
В отличие от предыдущих попыток, новая оказалась успешной. Ранее неподконтрольные мне руки смогли пошевелиться, и уже через полчаса мытарств мне удалось встать с постели. Вот только полностью одеться не успел, потому что в этот момент ко мне в комнату вошел барон Либерас в сопровождении молодой прелестной девушки лет восемнадцати, а может, и чуть меньше. Невысокого роста, чуть больше метра шестидесяти, с русыми, слегка завивающимися волосами и прелестными карими глазами, смотрящими на окружающий мир с детской непосредственностью.
Они шли, тихо переговариваясь, и не замечали меня до самого последнего момента. Да и хорошо, что так, а то ведь и без порток стоял бы перед девушкой. Стыдоба!
– Ваше высочество, вы уже встали? – удивился барон, глядя на меня.
– Да, Артур, как видишь, – ответил я, улыбаясь: слишком уж забавный вид у него был.
– Я же говорила! – победно произнесла девушка.
– Да, да, конечно, извините, что я не поверил, – ответил барон девушке.
– А в чем дело? – спросил я барона, при этом продолжая рассматривать девушку, щечки которой под моим взглядом слегка разрумянились, словно на морозе.
– Дело в том, что, когда тебя привезли в Рязань, ты неделю лежал в беспамятстве и не желал приходить в себя. Даже лекарь Тиробаум не мог помочь, а только разводил руками. Мы уже не знали, что и делать, были готовы на любое лечение, никто не мог помочь…
– И?
– Когда тебе стало совсем плохо (ты еле дышал), твой камердинер сказал, что если нет лекарей, то остается только одно средство…
– Да говори ты, в чем дело?! – рассердился я.
– Никифор сказал, что кто-то из слуг знает одну знахарку, которая может вылечить царевича. Мы тут же решили, что лучше уж обратиться к знахарке, нежели потерять тебя, и послали за ней, – ответил барон, виновато глядя на меня.
– Это правда? – с интересом разглядываю ее.
– Да, царевич, – низко кланяясь, ответила девушка.
– Расскажи мне, что же случилось дальше? – спросил я барона, по-прежнему смотря на девушку.
– Так вот, как только она пришла во дворец, сразу же сказала, что сможет вылечить тебя. Мы сначала, конечно, не поверили, все же маленькая она, да и… – Барон в растерянности развел руками, не договаривая. – Но ты упорно не желал идти на поправку, так что в конце концов мы решили, что хуже не будет, и доверились этой знахарке…
– И правильно сделали, между прочим, раз я могу сейчас стоять перед вами в прекрасном самочувствии!
– Теперь я это вижу… Но тогда-то никто не знал, кто она и чем занимается.
– Да, кстати, а почему нас до сих пор не представили? – спросил я барона Либераса.
– Позвольте представить вам эту девушку, ваше высочество, ее зовут Юлия, она знахарка, – представил мне ее барон.
– И? – Я был немного обескуражен таким представлением.
– И все. Она категорически отказывается говорить, кто она и откуда.
– А сама ты что мне скажешь? – еще больше заинтересовавшись, спросил я Юлю.