- И я вновь стану подобным тебе. Стану жить ради Жатвы. Забуду, что такое быть человеком, забуду ... - кулаки Яла сжались до хруста, ему перехватило дыхание и он закашлялся.
- Что такое быть порченым. Да. Но никто больше не будет тревожить твои сны, никто не смутит разум. Отпусти свое прошлое, оно делает тебя уязвимым, заставляет совершать ошибки и теперь герольд Темного Короля знает твою слабость. Ордену известны детали твоей сделки со слугой Антемоса. А раз так, то скоро это и остальным станет известно. - он кивнул себе за плечо туда, где пряталась трясущаяся девушка, похоже на что-то намекая. На мгновение повисла пауза, словно рыцарь побоялся закончить мысль, но все же, в конце концов, решился. - В том числе некромантам, ты же знаешь, если нужно вернуть заблудшего брата, курфюрсты ни перед чем не остановятся.
А вот это, кажется, уже была неприкрытая угроза. При последних словах Ял дернулся, будто его ударили хлыстом. Если до этого в его взгляде была лишь злость, выжигающая любые попытки собрата достучаться до него, то теперь в них не осталось вообще ничего, кроме желания убивать. Он бросился вперед, широко расставив руки.
Тонкое лезвие протяжно свистнуло, ударив сбоку, первый раз попав в подставленный стальной наплечник с частично сохранившейся клятвой ордена, не причинив особого вреда. Однако, тут же последовал второй выпад, пробивший насквозь костяной панцирь и глубоко вошедший в тело беловолосого гиганта. Последнего это не остановило и он буквально насадил себя на пронзивший его клинок, левой рукой схватив тот за гарду, не позволяя противнику высвободить завязшее в его теле оружие. Не сбавляя скорости, Ялазар врезался в подавителя, приподняв над землей и с силой тарана впечатал того в стену. Старый камень после всего произошедшего даже и не думал сопротивляться, позволяя двум сцепившимся гигантам провалиться в обледенелые внутренности руин.
Повелитель костей оказался сверху и теперь, не опасаясь что противник сможет от него ускользнуть, молотил того обеими руками с такой чудовищной силой, что каменная сталь, из которой была выкована броня подавителя, начала гнуться. Последний, кажется поняв, что время увещеваний окончательно прошло, не оставался в долгу. Хотя длинный меч теперь был совершенно бесполезен, острие гарпуна раз за разом вонзалось в правую руку и бок повелителя костей, превратив их в сплошное месиво из крови, плоти и осколков панциря. Но амок позволял не замечать, казалось бы, смертельных ран.
- Теперь я вижу, Хранители Мудрости были правы, отправив вас в ту деревню. Тебе дали шанс искупить предательство, но похоже они опоздали с этим решением. Миражи Кеплера пустили корни слишком глубоко в твоем сердце ... апроксис. - ледяной голос то и дело прерывался ударами, выбивавшими воздух из легких рыцаря, но кажется ему было необходимо произнести эти слова, словно убеждая самого себя, что иного пути разрешения случившейся встречи, кроме как гибели одного из них, нет.
Ничего не ответив, Ял ухватился за края т-образного забрала, что есть силы потянув те в стороны, лишая защиты голову противника и тут же получил укол в область шеи отчего фонтан рубиновых брызг, оросив часть его лица, щедро плеснул на серый снег. Повелитель костей захрипел, но хватки не ослабил, правой рукой удерживая голову врага, чтобы тот не мог увернуться, левой же принялся впечатывать кулак в более ничем не защищенное лицо подавителя. Тот пытался закрыться, но как оказалось, хоть он и был более искусным мечником, в рукопашной схватке он серьезно уступал.
То, что начиналось с грациозного танца двух искусных фехтовальщиков, заканчивалось в крови и грязи под аккомпанемент хриплого рычания. Израненные тела удерживались на краю смерти лишь нечеловеческой волей сражающихся, для которых собственная жизнь значила меньше, чем их долг. Викар подобрав свою, так и не пущенную в ход, скьявону растеряно наблюдал, как костяная перчатка, удар за ударом, перемешивала содержимое развороченного шлема, с покрасневшим от крови серебряным плюмажем, в однородную массу. Бледная, более обычного, Леадея выглядывала из-за колонны, впившись в свой сейчас бесполезный посох так, будто он был корнем, за который она успела ухватиться, уже летя в пропасть. Даже Торунг поднялся во весь рост в окне второго этажа, наблюдая за происходящим.
Постепенно сопротивление подавителя становилось все слабее, пока, наконец, рука, тщетно пытавшаяся закрыть лицо, безвольно не упала рядом, а стальной клюв гарпуна, вонзившийся последний раз, не застыл в теле жертвы.
Все кончено. Ялазара била мелкая дрожь, его тело покрывали десятки ран, правый бок напоминал багровые торосы на замерзшей реке, из левого, пробив тот насквозь, торчал длинный меч.