Только к концу второй недели погода немного поутихла и почти сразу отряд настигли неприятности.
Неладное первым почувствовал Викариан, периодически обращавший свой взор в Вечный Океан. Сейчас магический мир казался намного спокойней реального и видеть сквозь него было легче, чем вглядываться в метель. Потому волнение стихий вдалеке он разглядел без особого труда, а вернув себе обычное зрение, даже сквозь непогоду сумел разглядеть алые пятна вдалеке. Снег в Кеплере, в отличии от белой перины Вардемы, был рыхлый, противно осклизлый, грязно-серого цвета, словно испачкавшийся о липкую сажу небес и потому яркие краски на нем тут же бросались в глаза.
- Глядите. - парень указал товарищам на примеченную им фигуру. Вернее, даже две фигуры. Та, что была облачена в красное, одной рукой тащила за шкирку кого-то ещё, опираясь на быстро наполняющуюся магической энергией трость. - Это что, один из флагеллантов?
Вместо ответа, до них донеслось свистящее шипение и сухой щелчок, когда в навершие посоха незнакомца ярко блеснула серебристая вспышка и такой же луч прорезал пустоту, унесшись куда-то в снежную пелену.
- Не похоже. - приложив козырьком руку ко лбу, ответил Ял. - Фанатики редко от кого убегают, а уж в дни их святых праздников, тем паче во время Праздника Чистых Небес, они вообще могут войти в состояния амока. Нет, кто бы это ни был, к храмам он вряд ли отношение имеет.
Заслышав их разговор, Седой вскинул руку, скомандовав остановку, вглядываясь в приближающиеся силуэты, после чего вообще приказал припасть к земле. Все подчинились и тихо зашипел опустившийся на землю горячий чан, растопив заледеневшую корку снега. Вопросов никто не задал, доверяя опыту бывалого охотника за артефактами.
- О боги, помогите нам! - донеся до слуха едва различимый, захлебывающейся паникой, крик, непонятно направленный ли глухим к мольбам смертных богам или пытавшимся слиться с местностью воинам.
Вслед за убегавшими, из серой дымки вытекло существо, доселе Виком не виданое и по своему кошмарному облику сравнимое разве что с исковерканными детьми Плачущей Богини, но полностью состоявшее из плоти, без малейшего намека на изуверские ритуалы её палачей. Разве что тело монстра было утыкано обломками метательных копий и стрел, видимо его не раз пытались остановить издали, но похоже без особого успеха.
Размерами оно немногим превышало человека. Жирное, личинкоподобное тело покоилось на крохотных ножках-щупальцах, три более крупных отростка, росшие из брюха спины и левого плеча развивались по воздуху, словно обрывки невесомой паутины. Два оканчивались чем-то, вроде живой поросли, тонкими волосками цвета пораженной гангреной плоти, тот же, что рос из спины, венчал серповидный раздвоенный коготь, сочащийся ядом. Пучки обвислой дырявой кожи, едва закрывавшей кровоточащее гнилое мясо, рваной ветошью трепыхались на ветру. Пасти, наполненные кривыми осколками здоровенных зубов, покрывали все тело существа, их было не меньше шести штук и когда они приоткрывались все разом, существо словно бы делало вдох, раздуваясь и прибавляя ходу. Оно двигалось с невероятной для такой массивной туши скоростью и убежать от него вряд ли смог бы даже самый быстрый человек, потому было непонятно, как спасавшимся бегством, удавалось до сих не быть настигнутыми.
Стоило Вику подумать об этом, как две фигуры исчезли, оставив после себя лишь воронки бешено закрутившихся снежных буранчиков, но тут же появились вновь, однако уже шагов на полсотни ближе и фигура в красном дала очередной залп серебристым лучом. Выстрел попал в бок твари, проделав в том широкую дымящуюся рану, что начала зарастать со скоростью, с которой вода заполняет пустоту, проделанную в ней брошенным камнем. Само же смертоносное заклятие, не выдержав соприкосновения с порченой плотью, разбилось о неё снопом серебряных осколков, погасших ещё до того, как те успели коснуться земли.
Вреда от таких атак было чуть. В Тонком Мире чудовище оказалось совершенно не похоже на что-либо. Сила, что во всех мертвых и живых струится и течет, в нем напоминала сухой песок. Что связывало эти песчинки вместе было абсолютно непонятно. Чары и даже полноводные реки силы просто впитывались в эту странную субстанцию, стихии распадались, едва соприкасаясь с плотью существа, оставляя после себя лишь жалкие остатки заключенной в них силы. А тело, словно созданное из такой же сыпучей субстанции, моментально восстанавливало любые, даже самые страшные раны.