- Не всегда кровь бродящих приводит к полному перевоплощению жертвы в им подобных. Иногда процесс обращения останавливается на некоторой стадии и тогда получается то, что вы сейчас видите. Стражи Пограничья насаживают не до конца обращенные тела на рунические колья, вытягивающие силы из проклятых тел. Но те все равно не могут умереть, а нередко к ним ещё и возвращается разум, память ... боль.
Засмотревшись на пульсирующий венами бубон, из которого росли тонкие белесые хрящики, оканчивающиеся крохотными кричащими головками, с выкаченными красными буркалами, Вик, до боли в руке сжав рукоять скьявоны, спросил:
- Зачем они это делают? Зачем Стражи мучают этих несчастных? - в голове билась мысль, что за ублюдок мог сотворить такое, когда одно из лиц повернулось к нему и исказилось в гримасе страдания.
- Предупреждение, что ждет тех, кто идет в Доридос, забыв об осторожности и напоминание о преступлениях, совершенным Талтаном. Даже у ублюдков, правящих нашим поганым миром, есть пределы терпения. - ответил Седой, внезапно потянув меч из ножен. - Ну и ещё для того, чтобы зараженные не разносили чуму, ведь те, к кому вернулась память, могут попытаться вернуться домой, в другие долы. А теперь всем собраться в стену, пики вперед. Лучники приготовиться, у нас кажется гости.
Люди моментально бросились выполнять приказ, радостные что могут отвлечься от увиденного. Даже Викар поспешил занять свое место в быстро сбившемся строе, раздираемый изнутри яростью, которая требовала выхода, хотя даже ещё не понимал, что заставило Седого начать беспокоиться.
На встречу им вышел отряд всего из трех бойцов, при них не было ни походных мешков, ни вязанок дров, лишь вычурные стальные доспехи цвета лесного мха закрывали все тело кроме совершенно голой, покрытой татуировками, груди. Украшенное удивительно правильной треугольной вязью оружие того же цвета покоилось в ножнах, притороченных к длинным латным юбкам с одной стороны, с другой же висели малые щиты с шипом в центре. Головы незнакомцев скрывали шлемы, с идущем вдоль плеч железным гребнем и такими же «бивнями», тянущимися от висков к шее. В узком т-образном забрале сияли глаза, переполненные силой Вечного Океана. Все их вещи оказались насквозь пропитаны магией, излучая такую силу, что течения стихий вокруг них начинали заметно искривляться.
Люди Седого, сбившись в кучу, сошли с тропы, пропуская странную троицу, ощерившись копьями. Те не проявили агрессии, они двигались мимо, хотя в определенный момент, как по команде, медленно повернули головы в сторону их отряда и у Вика побежали мурашки по спине. Браслет на левой руке, открывающий путь в Вардему, похолодел, став куском мертвого камня, как он обычно прятался от нежелательного внимания. Парню же показалось, что эти странные, не боящиеся холода, странники смотрят именно на него, сумев под ворохом шкур и скрывающем лицо плащом с высоким воротом узнать его. Возможно, тоже самое чувствовали и остальные, потому что в ту же секунду острия копий угрожающе опустились, готовые в любой момент ударить. Незнакомцы отвернулись, правда гораздо медленнее, будто с неохотой.
- Кто это? - спросил один из воинов, когда три фигуры скрылись из виду.
- Леший их знает. - сплюнув, ответил Седой, внимательно глядя вослед ушедшим. - Но, если кто-то полуголый на таком морозе бродит, нацепив на себя тяжелые латы, да ещё красуется зачарованным оружием перед явно превосходящим по численности отрядом, ничего хорошего ждать не стоит.
- Это стражи Омута тирана Кхидрина - сообщил Тор. Он некоторое время прожил в том полисе и видимо ему приходилось встречать подобных солдат. - Избранные телохранители правителя, к тому же, благословленные Пантеоном на борьбу с еретиками.
Нехорошее предчувствие закралось Викару в голову. Давным-давно его мать с отцом служили ныне опальному культу Воющих Ведьм и были вынуждены бежать из Кхидрина, когда тот пал. Однако убийцы тирана следовали за ними неотступно, продолжая искать выживших жрецов и их детей, даже спустя столько лет. Правда никто кроме Яла с Тором не знал о том, что Викариан один из последних отпрысков этого храма, так что, теоретически, причин для беспокойства не было. Но подобные мысли успокаивали мало.
В последующие дни Седой был крайне напряжен, пристально вглядываясь в стонущее море мутировавшей плоти, раскинувшееся по правую руку от тракта. Жижа, растекающаяся от кольев, поглотила дорогу под ногами, наползала на каменные виселицы, тянулась слепыми отростками к трупам. Несчастные, некогда попавшие в лапы бродячему ужасу, изменились не только внешне. Перемены коснулись даже искр жизни, некогда сиявших в них, а теперь напоминающих осыпающиеся гротески, вылепленные из сырого песка. Как и в случае с бродячими, любая магия, коснувшаяся этой странной субстанции, бессильно обращалась в точно такую же сыпучую пыль. Потому ни клинок, ни Вечный Океан не могли оборвать это искаженное подобие жизни.