Сквозь пелену страха доносились хлёсткие хлопки выстрелов, размазанные по воздуху глушителем: раз, второй, третий. Это Дед работал двенадцатым калибром из своего полуавтоматического карабина.
Справа кто-то всхрапнул, тяжело, отрывисто, словно капризная лошадь. И этот звук заставил волосы на моём теле встать дыбом. Пушечным ядром влетел в машину. Ещё на входе схватился за задвижку, рванулся внутрь и одновременно в бок, но дверь успел закрыть лишь наполовину.
Удар снаружи смял и дверь, и борт машины, словно лёгкую жестянку. Швырнул меня о противоположную стенку. Отбросил и покорёжил фургон, заставив его несколько раз перевернуться, прежде чем он был остановлен стеной здания. Голубоватым отблеском сработал энергетический щит, приняв удары этого бешеного аттракциона на себя, а следом… А следом снаружи родилось второе солнце.
Термическая граната фыркнула лёгкой хлопушкой, и этот звук буквально утонул в окружающем грохоте. А вот вспышка вышла знатной. Строт был настолько быстрым, что даже задев ловушку, сумел миновать эпицентр сработавшего заряда. Врезался в машину, а затем одним прыжком оказался на её смятом боку, который после кульбитов смотрел ровнёхонько в небо.
Волна жара достала его уже здесь. Рёв выродка был страшен. Запредельная температура, ударившая в его спину упругой волной, заставила его забыть обо всём на свете.
Безумной барабанной дробью МR-5 выплеснул в «потолок» магазин. Четыре секунды, сорок пуль. Огненные росчерки плазмы оставили широкие дыры в металле машины, им вторили искристые плевки энергетических пуль и звонкие щелчки стальных болванок, дырявящих тонкий металл.
Сменить магазин не успел. Заорал от безысходности, когда в проём свесилась длинная когтистая лапа, закрылся руками. Когти перестуком упали на шлем, зацепили визуальный комплекс и замерли…
– На-а-айд!!! Найд, ты живой!? Приём, бродяга! Приём, не молчи!
– Живой, – раскрыл глаза, убрал от лица руки. Строт был мёртв, его рухнувшая внутрь машины лапа тлела от плеча и до самого локтя, насыщая воздух противным запахом палёной плоти.
– Выбирайся, я спускаюсь. Мухи «смотрят» улицу. Пошумели знатно, нужно быстро сваливать.
– Где второй? – сменил магазин, щелчком загнав в автомат новый. – Второй где, Дед?
– Второй – готов. Вылезай, говорю! Я быстро.
Вылезти сходу не получилось, машина загорелась, внутри становилось жарко.Пришлось, отпихиваясь от сидений и ещё непонятно чего, выбираться через водительское место и разлетевшееся вдребезги лобовое.
Как только удалось выбраться, огляделся, и только затем встал. Энергетический щит меня спас, иначе бы я в этом фургоне отбил себе все внутренности. Трупа второго Строта нигде не наблюдалось, только следы боя в виде появившейся на асфальте крови, да дыры от пуль, возникшие на стене магазина. Причём пули выбили из неё целые куски. Да-а, двенадцатый калибр – не шутка!
Старатель показался через десяток секунд. Выскочил из подъезда, глянул на меня и, пробежав мимо, скомандовал:
– За мной, к маркеру.
Ничего не оставалось, как просто побежать следом, напоследок бросив взгляд на занимающийся пламенем фургон с валяющейся наверху тушей. Спина и затылок твари тлели и мерцали раскаленными осколками костей. Плоть обуглилась, почернела, покрылась желтоватыми волдырями вскипевшего жира. Дырок от пуль в этой мешанине, окутанной дымом и язычками пламени, видно не было. Но я и так знал, что не промазал, все сорок штук там. В груди, животе, голове, и ещё один только дьявол знает где.
– Сито собери, – Дед махнул рукой влево, сам же бросился к правой мине.
– Принял.
Разворошил груду мусора, вытащил сито и побежал догонять старателя. Добравшись до туши высшего, Дед метнулся под бетонный парапет ближайшего здания, к лестнице, уходящей на парковку. Рядом прогудели мухи, и следом пришла новая команда:
– Вскрывай черепушку, добывай материал, – а сам засел прикрывая.
– Как? Я не умею.
– Каком к верху! Ножом кость и хитин вскрой. Посмотри, есть ли в черепе биоблок, вокруг него вздутие, туда тыкай инъектором.
– А если нету?
– Если нету – будем потрошить его полностью. Трансформация могла переместить блок куда угодно, но обычно он остаётся в башке или сползает на трапецию либо же в верхнюю часть позвоночника.