Лютер Стил предъявил свои водительские права и разрешение на передвижение ночью — все, кто работал ночью, должны были иметь такое разрешение в районах, где объявили чрезвычайное положение — и его впустили внутрь.
Чтобы у настоящего уборщика не было никаких проблем, Лютер старательно вытер пыль, вытряхнул и протер все пепельницы и урны и аккуратно везде подмел.
Примерно к одиннадцати ночи он навел порядок во всем здании, не трогая пока холла и крыльца. Еще раньше он запомнил, как двигается охранник. Хотя у Лютера было примерно пятнадцать минут времени, он ограничил себя десятью. Он специально не закончил уборку, чтобы, если охранник войдет внутрь, у него было оправдание, почему он до сих пор возится.
Лютер Стил покатил свою тележку с мусором в главную лабораторию. Он вошел и включил свет. Надо было убрать и здесь, но имелась и другая причина зайти сюда. Он оставил тележку прямо возле входа, быстро протер часть пола и отложил тряпку.
Потом подошел к ближайшему лабораторному столу. На столе, на специальной подставке, стоял достаточно мощный микроскоп. Стил подошел к микроскопу и достал из кармана своих потертых джинсов спичечный коробок.
Он открыл коробок и осторожно достал первую спичку, потом, похлопав себя по карманам, вытащил стеклянную пластинку, которую специально принес с собой. Положил спичку на пластинку, а пластинку под линзу микроскопа.
Начал наводить резкость. Как Рудольф Серилья, благослови, Господи, его душу, смог написать что-то на спичке, было для Стила загадкой. Наверное, он использовал такой же микроскоп в лаборатории ФБР.
Из другого кармана Лютер достал маленький блокнот и ручку и, глядя в микроскоп, стал записывать.
Доверяй Артуру Харингтону, Нью-Йорк, Ахмеду Сауду, Чейни, Вайоминг, Арлин Делано, Сиэтл.
Он достал следующую спичку.
Джулиусу Хайду, Сан-Франциско. Доверяй только им. Относись к ним без предубеждения: Хайд — гомосексуалист, но он смелый человек и хороший гражданин.
Стил улыбнулся. Против каждого имени стоял домашний и рабочий телефон. Были адреса и телефоны людей по всей стране, против некоторых имен, как против имени Хайда, стояли маленькие приписки, иногда о политических взглядах, о пристрастиях или вредных привычках, иногда о том, что человек не признает насилие.
Третья спичка удивила его.
Если ты читаешь это, то скорее всего я мертв, если я умер не своей смертью, то, наверняка, у тебя будут большие проблемы. Если я был жертвой — Стил достал еще одну спичку — грязной игры, то это, очевидно, ждет и тебя. В каминной трубе в гостиной есть тайник. Если я успел оставить какую-то информацию, она будет там.
На спичке был крошечный чертеж, где был обозначен тайник в камине.
Мне больше некому написать, и нет другого человека, к которому я бы относился как к сыну, кроме тебя, Лютер.
У Стила навернулись слезы на глаза, и он с трудом читал, что было написано на последней спичке.
Ты помнишь мою ферму в Вирджинии? Пройдешь двадцать шагов на запад от крыльца, примерно два фута вглубь, там я оставил для тебя передачку. Если есть жизнь после смерти, то мы встретимся.
Лютер Стил некоторое время сидел на столе, глядя в стену.
Он смахнул слезы и, глянув на дешевые часы, которые он подбирал специально, увидел, что прошло девять минут из десяти.
Он поджег несколько спичек, зажег коробку и бросил их в раковину возле лабораторного стола. Когда остался один пепел, он аккуратно смыл его и насухо вытер раковину.
Затем выключил свет возле микроскопа, закрыл воду и засунул в карман ручку и блокнот; он поднял голову и кивнул сам себе:
— О'кей!
Потом Лютер Стил снова взял в руки тряпку.
Глава одиннадцатая
Наверняка, все видели подобные кадры в кинофильмах о жизни Дикого Запада лет сто назад. Сейчас то же самое показывали в вечерних новостях.
— По-видимому, никакой Одинокий Стрелок не собирается перестрелить веревку, — прошептал Джеффри Керни.
Линда начала было говорить, но Керни поднес палец к губам, и она просто кивнула.
Они оставили машину на дороге, включив сигнализацию. У него было задание, но, чтобы его выполнить, ему нужно было выяснить, связан ли шериф округа с ФОСА. То, что происходило сейчас, не имело к этому никакого отношения, но именно из-за ФОСА здесь собирались повесить человека.
Человек, с каким-то мешком на голове, с трудом стоял в кузове большого зеленого грузовика. Руки у него были связаны за спиной, и один из тех, кто собирался его линчевать, в классическом балахоне, поддерживал несчастного, чтобы тот не упал. Петля была завязана неумело, это значило, что вместо того, чтобы сразу сломать человеку шейные позвонки, она будет долго душить беднягу.
Керни и Линда видели огни с дороги. По крайней мере, полдюжины машин должно было стоять возле места казни. Когда они подошли ближе, оказалось, что там находится восемь пикапов с включенными двигателями. Керни достал свой автомат «Хеклер и Кох».
«Все равно его нужно проверить», — подумал он.
Вместе с оружием он взял из машины дисковый магазин на двадцать патронов. Щелкнул предохранителем.
Какой-то мужчина, наверное, тот, кто затеял линчевание, все еще говорил:
— …проклятые «Патриоты» еще узнают. Ты хочешь что-нибудь сказать, Марси?
У Керни взлетели брови. Это была женщина!
Срывающийся женский голос ответил через мешок:
— Да, хочу. Вы сошли с ума, если думаете, что «Патриоты» имеют отношение к убийству президента. Мы единственные, кто еще стоит между ФОСА и вашими женами и детьми. Правительство не сможет остановить…
— Заткнись, Марси! Мы теряем время.
— Пошел к черту, Нельсон Килруни!
— Разве что, если молния ударит. Зато вы с ним сейчас встретитесь.
Керни закричал, прижимая приклад к щеке:
— Мне нужно проверить автомат! Пуля не подойдет? Я имею в виду, вместо молнии?
Долгое время никто не двигался и не говорил ни слова. Потом мужчина, которого звали Килруни, медленно повернулся лицом к Керни.
— Еще один чертов «патриот»?
— Нет, спасибо, дружище. Просто у меня другие представления о суде. Скажи, чтобы сняли веревку. Сам не двигайся, потому что, если пошевелишься, оружие может выстрелить.
— Пошел ты к чертям собачьим!
Керни пожал плечами и надавил на спуск своего автомата. Фара ближайшего к Килруни грузовичка разлетелась, и мужчина бросился было бежать.
— Застынь!
Килруни замер на месте.
— Скажи, чтобы с нее сняли веревку и развязали. Если что-то будет не так, ты сдохнешь первым, это я тебе обещаю, старик.
Килруни не отвечал секунду, но потом сказал:
— Том, Тед, развяжите ее.
— Но он один, а нас двенадцать.
На самом деле их было тринадцать, но как писали в газетах, в некоторых областях США у фермеров туго с математикой.
— Отпустите ее, черт возьми! Мы ее еще поймаем!
— А кто заплатит мне за фару?
Керни снова пожал плечами и выстрелил, пробив парню колесо. Когда он опять перевел взгляд на Килруни, у того дрожали колени.
— Отпусти ее, Тед! Сейчас же! Или я не знаю, что будет.
— Я позову девушку сюда, и вы с ней убежите, — прошептал Керни Линде. — Бегите к машине что есть духу, ключи у тебя есть.
— Я оставила сумочку в машине.
— Прекрасно! Вот, возьми.
Керни переложил автомат на левую руку и вытащил ключи из кармана своей летной куртки.
— Не забудь отключить сигнализацию.
Девушка — Марси — стояла возле пикапа и терла запястья. Мешок и веревка валялись в кузове позади нее, обрывок веревки свисал с дерева.