Смерть президента была последней каплей, и если Роман Маковски и не сотрудничал с руководством ФОСА, то все равно он был преступником. Этого хитрого политикана называли по-разному. Его называли убийцей, потому что некоторые политические оппоненты Маковски погибли, так же как и ряд журналистов, которые пытались раскопать факты из его жизни. Некоторые называли его садистом, потому что его жена, которая умерла несколько лет назад, много раз лечилась в частных клиниках после так называемых аварий, когда ее госпитализировали с синяками и даже переломами; его называли "красным", потому что он настаивал на национализации всего, включая медицину и промышленность, на отмене права на ношение и хранение оружия, и постоянно сокращал не только военные расходы, но и зарплату военным. Некоторые говорили, что он взяточник, потому что о его личном состоянии постоянно невероятные ходили слухи, Маковски колоссально разбогател именно из-за взяток и связей с торговцами наркотиками. Но никто никогда не называл Романа Маковски идиотом.
И этот негодяй теперь занимал Овальный кабинет, а человек, который боролся за Америку, был мертв. На похоронах Маковски даже плакал, когда камера была направлена на него, и клялся продолжать работу предшественника.
Несмотря на одинокие ночи и на то, что ему не с кем было поделиться своими мыслями, Лем Пэрриш был рад, что отправил свою жену в Канаду.
Люди в военной форме с автоматами в руках охраняли вход в пансион. Вокруг него уже стоял забор, которого никогда не было раньше. По верху забора была пущена колючая проволока. За забором было видно какое-то подобие палаток. Все мужчины и женщины жили там, стараясь укрыться от дождя под обрывками брезента.
Пэрриш даже не заметил, как остановился, и только голос охранника вернул его к действительности.
- Что вам нужно? Это запретная зона.
Он облизал губы.
- Я хотел бы поговорить с кем-нибудь, кто командует здесь.
- Пошел вон!
Пэрриш рассердился и испугался одновременно.
- Я Лем Пэрриш, я делаю ток-шоу на радио. Вы хотите, чтобы я передал наш разговор по всему округу, или вы дадите мне поговорить с вашим командиром?
Он пытался говорить как можно более независимо, хотя руки в карманах дрожали.
- У вас есть удостоверение личности?
Пэрриш медленно подошел.
- Вот, - сказал он, вынимая водительские права и журналистское удостоверение. - Теперь я хочу видеть вашего шефа.
Охранники переглянулись, и один из них подошел к переносному полевому телефону.
Джеффри Керни добежал до подножия холма. Три "патриота" лежали на земле, раненые или убитые, но зато были убиты и почти все люди ФОСА.
Время уходило. Он помчался по скользкой траве и выбежал на еще более скользкую дорогу. Чтобы не упасть, ему пришлось сбавить скорость.
Оба магазина для автомата опустели, и он теперь болтался у него за спиной. В руках Керни держал "Узи". Машина шерифа стояла, а сам он со своими помощниками убегал. Примерно полдюжины "патриотов" преследовали их. Керни очень хотел к ним присоединиться. Он предполагал, что никто из "патриотов" не будет пытаться убить Энди Читвуда, ягненка в волчьей шкуре.
Но у Керни был только один выбор: захватить шерифа Билли Хоумена живым и допросить его, подобравшись таким образом ближе к руководству ФОСА. Ему нужно было время, но время безудержно уходило. Если Хоумен не сумасшедший, то он, конечно же, вызвал подкрепление ФОСА. И если ему удалось вызвать помощь по радио, то эта помощь могла появиться через несколько минут.
Керни бежал, насколько это позволяла скользкая дорога, стараясь не растянуться и не подставить себя под огонь. С последнего возвышения, откуда еще была видна вся свалка, Керни видел, что Хоумен и его заместители уже на другом конце, а это значило, что он должен был обогнуть свалку, чтобы хотя бы приблизиться к ним.
Керни продолжал бежать.
- Что вам здесь нужно, Пэрриш?
Человек, стоявший перед ним, - на поясе у него висели две кобуры, по одной с каждой стороны, - был комендантом лагеря. У него на плече виднелась латунная бляха "Ударных отрядов".
- Я хочу видеть своего помощника, который был арестован за хранение оружия. По-моему, это какая-то ошибка.
Мужчина, высокий, с обветренным и покрытым оспинками лицом нехорошо улыбнулся.
- Мы не делаем ошибок, когда дело касается оружия, Пэрриш. Трудно не найти ружье.
- Насколько я знаю, это было охотничье ружье, которое он получил в наследство от отца. И его арестовали за то, что он его хранил.
- Я не знаю подробностей, но, по-моему, на ружье был установлен снайперский прицел.
- Снайперский прицел? - изумленно повторил Пэрриш. - Вы имеете в виду простой охотничий оптический прицел?
Офицер терпеливо улыбнулся.
- Президентский приказ охватывает любой вид оружия, который может быть использован в преступных целях. Пэрриш, это ведь как посмотреть. В руках у одного это обычное охотничье ружье, в руках другого - это снайперская винтовка. Кажется, я помню этот арест. Черномазый?
- Да, он негр, - сказал Пэрриш, внезапно почувствовав, как будто разговор с этим человеком пачкает его.
- Называй его, как хочешь, все равно черномазый. Как его зовут?
- Грин.
- Хм. Да, теперь я помню. Снайперский прицел высокого разрешения, установленный на ружье. Выбирайте друзей повнимательнее, Пэрриш. Вы же общественная фигура. Но этот мистер Грин дождется справедливого решения суда, как только до него дойдет очередь.
- Ему предоставили адвоката?
- Сейчас не до адвокатов, Пэрриш. Если бы вы видели, сколько людей проходит через нас, вы бы поняли, что я имею в виду.
- Могу я его увидеть?
- Это невозможно!
- Я хочу повидаться с ним, узнать, какие обвинения ему предъявляются, и найти для него адвоката. Насколько я знаю, он был избит во время ареста.
Майор покачал головой.
- Вы не можете с ним увидеться. Пэрриш, я не выдумываю приказы, я их выполняю, как и всякий другой. Если он был избит или ранен, в чем я сильно сомневаюсь, то у нас есть врачи, которые позаботятся о нем. Что касается адвоката, то вы можете успокоиться, его гражданские права не пострадают. Суд назначит общественного защитника, как и для всех остальных здесь. Но достаточно трудно оправдать человека, если судья видит вещественные доказательства. Каждому задержанному присваивается номер и выдается жетон. Ему сказали, чтобы он его не потерял, а иначе суд может затянуться на неопределенное время.