Я расскажу вам сейчас об этом дне. Осенью я была в командировке в Тбилиси. Накануне возвращения в Москву один из моих товарищей, местный тбилисский журналист, сказал:
— Послушайте, я обязательно хочу познакомить вас с одним человеком. Оставьте все дела, поедемте к нему — вы не пожалеете об этом… Я не хочу вам ничего предварительно о нем рассказывать: вы все увидите сами.
Через несколько минут мы уже сидели в машине и катили вдоль набережной, где, закованная в новые берега, несла свои кипящие, быстрые воды могучая Кура.
Ехать пришлось довольно далеко. Наконец машина завернула в узкий переулок и остановилась. Спутник мой толкнул завитую зеленью калитку. Мы вошли.
Никогда не забуду зрелище, которое мне открылось.
Это был сад, крошечный, как удивительная миниатюра, и, как создание художника, прекрасный.
Красота его заключалась не только в цветах и деревьях, хотя все, что росло там, поражало своими красками, роскошью цветенья, силой жизни.
Красота его поражала другим: своей гармонией, цельностью, я бы сказала, архитектурной композицией.
Умная рука подлинного художника природы соединила цветы и камни, кустарники и травы, деревья и мхи в такие тонкие и прекрасные картины, что они открывались как подлинные произведения искусства.
Я не ошиблась, произнеся слово «картины».
Никак иначе нельзя назвать, допустим, гармоническое сочетание дикого камня, вьющегося темно-зеленого растения, цветка, пылающего, как язычок пламени, прорвавшийся между каменными трещинами, агавы, возвышающейся в центре наподобие обелиска, поставленного самой природой, и озорного, непослушного, как локон ребенка, розового цветка альпийской фиалки, живущей на этой палитре как торжество розовой акварельно-чистой краски.
Эти удивительные ландшафты, размещенные на крошечных площадках, не превышающих, порою, по размеру обычный холст художника, открывались на каждом шагу.
Весь маленький сад был пересечен дорожками, извилистыми, выложенными диким камнем тропинками, тенистыми аллеями, над которыми свисали тяжелые, плотные кисти винограда. Над цветами вились пчелы; густой, влажный воздух, наполненный их гуденьем, казалось, протяжно пел, как виолончель.
Искусное размещение дорожек, мастерская планировка сада делали этот маленький участок глубоким, рельефным, открывали множество дальних планов. Они придавали саду магическую поэтичность.
И вам начинало казаться, что по этому саду можно бродить долго, бесконечно, раскрывая снова и снова эти удивительные хрупкие пейзажи, палитры живых красок, волшебство тени и света, волны запахов, насытивших воздух, крепкий и хмельной, как вино. И, неустанно щебеча, по этой волшебной земле бежала и вилась легкая серебряная нить ручья.
Да, действительно это было прекрасно.
И все же больше всего поразили меня не красота пейзажей, не цветы и краски, а нечто другое.
Весь сад был заполнен людьми.
Они бродили по дорожкам, присаживались на пеньки или превращенные в маленькие скамьи стволы срубленных деревьев и задумчиво разглядывали живопись природы. Как очарованные странники, они блуждали в душистой тени листвы.
Здесь были люди самых различных возрастов — от пионеров до почтенных стариков. В одних можно было узнать завсегдатаев этого сада; другие, по видимости, пришли сюда впервые; третьи приехали специально из других городов, чтобы взглянуть на это маленькое чудо.
Завсегдатаи давали пояснения новичкам. Те расспрашивали, почтительно и внимательно.
Но как бы различны ни были посетители, их сближала одна черта.
Они разглядывали все живое, что росло в саду, с вдумчивостью натуралистов, любовались им, как любуются картинами в музее, и гордились им, как гордятся чем-то бесконечно близким и дорогим.
В этом саду они не чувствовали себя случайными посетителями или незваными гостями.
Они входили сюда, как входят в хорошо знакомый дом. Каждый из вошедших, едва освоившись, уже начинал помогать другому, старался показать ему то, что только что увидел сам, старался помочь познакомиться с новой страницей живой книги природы.
Ничего случайного не было в этой движущейся по дорожкам веренице людей, хотя, безусловно, большинство из них встретилось здесь случайно.
Но все они — я чувствовала это безошибочно — пришли сюда с серьезной, обдуманной целью, являющейся чем-то очень органичным и важным в их жизни.