У Зиночки на глазах были слезы. Она взяла сачок и сунула его в аквариум. Рыбки бросились от него врассыпную.
— Тоже понимают, — проговорил кто-то.
В дверях возникло шевеление — старик Ложкин пытался с ведром пробиться поближе к прилавку.
— Вы не церемоньтесь с ними, — сказал Удалов. — Всё равно поджарим.
— Мне дайте, мне! — кричал от двери Ложкин. — Я любитель. Я их жарить не буду!
В общем шуме потонули отдельные возгласы. К Зиночке тянулись руки с зажатыми рублями, и, желая оградить её от мятежа, Эрик приподнял костыль, стукнул им об пол и крикнул:
— Тишина! Соблюдайте порядок!
И наступила тишина.
И в этой тишине все услышали, что рыбка, высунувшая голову из аквариума, сказала:
— Это совершенное безумие нас жарить. Всё равно что уничтожать куриц, несущих золотые яйца. Мы будем жаловаться.
Тишина завладела магазином.
Вторая рыбка подплыла к первой и произнесла:
— Мы должны получить гарантии.
— Какие? — спросил Грубин тонким голосом.
— Три желания на каждую. И ни слова больше. Потом — на свободу.
Наступила пауза.
Потом медленное движение к прилавку, ибо любопытство — сильное чувство, и желание посмотреть на настоящих говорящих рыбок влекло людей, как магнит.
Через пять минут всё было кончено. В пустом магазине на пустом прилавке стоял пустой аквариум. Вода в нём ещё покачивалась. Зиночка тихо плакала, пересчитывая выручку. Эрик всё так же стоял в углу и потирал здоровой рукой помятый бок. Потом нагнулся, поднял с пола почти не пострадавший букетик цветов и вновь положил на прилавок.
— Не расстраивайтесь, Зиночка. Может, в следующем квартале снова пришлют. Я только жалею, что мне не досталось. Я бы вам свою отдал.
— Я не об этом, — всхлипнула Зиночка. — Какая-то жадность в людях проснулась. Даже стыдно. И старик Ложкин кричит: мне десять штук, и вообще.
— Я очень жалею, что не смог для вас взять, — повторил Эрик. — До свидания.
Он ушёл. Вера Яковлевна, дожидавшаяся, пока никого в магазине не останется, подошла к Зиночке, держа в руке палехскую шкатулку. В шкатулке еле умещались две рыбки.
— Я всё-таки купила, — сообщила она. — Ты ведь и не заметила. Я поняла, что, если стоять и ждать, пока это столпотворение продолжается, ничего не достанется. Ведь ты не догадалась хотя бы две-три штуки отложить.
— Куда там, — сказала Зиночка. — Я очень рада, что вы успели. А я и не заметила. Такая свалка — я только деньги принимала и рыбок вылавливала.
— Одна твоя. Деньги мне с получки отдашь.
— Не надо мне, — отказалась Зиночка. — Я и права не имею их взять.
— Тогда я тебе дарю. На день рождения. И не сходи с ума. Кто от счастья отказывается? У тебя даже шубки нет, а зима на носу.
— Нет, нет, ни за что! — И Зиночка заплакала ещё горше.
— Чего уж там, — сказала из шкатулки рыбка. — Всё равно одному человеку больше трёх желаний нельзя загадать. Хоть бы у него сто рыбок было. А шубу тебе надо — я сделаю. Ты какую хочешь — норковую или каракуль?
— Вот и отлично, — проговорила Вера Яковлевна. — Где сачок? Мы её тебе пересадим. Я очень рада.
— Ну как же можно! — сопротивлялась Зиночка.
В дверь заглянула незнакомая женщина и спросила:
— Рыбки ещё остались?
— Кончились, — ответила Вера Яковлевна, прикрывая крышку палехской шкатулки. — Теперь они будут приходить. Закроем магазин? Всё равно — какая сегодня торговля?
— Я должна в область, в управление торговли отчёт написать, — сказала Зиночка. — Я очень боюсь, что нам товар по ошибке отгрузили.
— Вот и напишешь дома. Пошли.
Зиночка послушалась. Сняла объявление с двери, заперла её, спрятала выручку. Вера Яковлевна достала ещё одну шкатулку и отсадила в неё рыбку для Зиночки. Продавщицы вышли из магазина через заднюю дверь.
— А ты хоть помнишь кого-нибудь, кто рыбок покупал? — спросила Вера Яковлевна.
— Мало кого помню. Ну, сначала, ещё до всей этой истории, Ложкин был. И кружок юннатов из средней школы. Потом снова Ложкин. И Савич. И этот длинный из горздрава, и Удалов с Грубиным по штуке. А остальных разве припомнишь?
— Боюсь, — сказала на это Вера Яковлевна, — боюсь, что поздно гадать — результаты скоро будут налицо.
— То есть как так?
— Ты думаешь, что за желания будут?
— Не знаю. Разные. Ну, может, денег попросят.
— Денег нельзя. Только ограниченные суммы, — вмешалась из коробочки рыбка. Голос её был глух и с трудом проникал сквозь лаковую крышку.
— Ой! — вскрикнула Зиночка.