- А мужа, - вдруг отозвалась. - А мужа-то... нет? Верно?
Молчу, ошарашено выпучив глаза.
- Ну вот, и весь ответ. Зайдете завтра за трудовой и расчетом...
***
Я погружалась. Я снова погружалась на дно: темное, безликое, холодное дно. И что теперь? Куда?
Опять в уборщицы? Или опять пробовать себя продавцом?
Бедный, Гоша... Я опять тебя подвела.
Тяжелые вздохи; сухие, безжизненные глаза.
Брела по улице... без смысла и цели. Надо побыть одной.
Предупредить бабушку - и попросить посидеть с внуком.
И снова тяжело, и снова я на грани срыва.
Достать из кармана телефон и набрать его номер.
- Да?
- Встретимся?
- Да. Конечно. Когда?
- Сейчас.
- Где?
...
Дождаться в сквере его. Нежный, печальный взгляд на своего Илью.
- Что-то случилось?
Несмело, невнятно качаю головой, не желая возвращаться к дурной теме.
- Погуляем?
- Ну, да, конечно, - закивал головой. - Куда пойдем?
- Не знаю, - растеряно прошептала, опустив взгляд.
- А малой где?
- С бабушкой...
- Ну, тогда, может, в кино? - вдруг рассмеялся от смущения и неловкости.
Уверенно, смело выстрелила ему в глаза многозначительным взглядом.
- А, может, купим вино... и к тебе?
***
Бутылку даже не успели открыть...
Едва раскрылась дверь - как я тут же алчно впилась поцелуем ему в губы.
Быстро швырнул вещи, ключи куда-то в сторону (на диван) - и тотчас ухватил меня в свои крепкие, голодные объятия... шаги наощупь.
Еще немного - и уткнулись в кровать.
Снять, стащить, разодрать непослушные одежины - и завалиться в постель...
Это была невероятная ночь, ночь, которую мы ждали так долго,
... столько пустых, глупых лет.
Нежно провел рукой ладонью по всему телу, начиная от самой шее и заканчивая... бедрами, нагло задерживаясь на отвоеванных, потаенных местах, повелительно сжимая до сладкой боли. Застонала, выгнулась под ним. Припал сладким, дразнящим поцелуем к груди... А затем... витиеватой дорожкой вниз. И снова стоны - его, мои...
Еще немного, еще чуть-чуть... и наконец-то запретный плод будет сорван.
Столько интриг, столько грез, столько желания - еще миг - и луной по всей комнате раздался мой звонкий, ненасытный крик. Впиться ногтями в кожу - и жадно потянуть на себя за плечи своего истязателя. Но поддается лишь на миг - еще движения, еще творения - и в моей голове... стали оседать золотистые звездочки, а из груди - все чаще и чаще дыхание, вперемешку со стоном... и его именем. Таким родным, и таким... дорогим сердцу и душе, именем...
***
Но это была ошибка. Большая, огромная ошибка. И я это знала, а вот он - увы, нет...
Глава 10. Пробитие
***
И снова пытаюсь избегать, только вот теперь еще с двойной силой.
- Что-то не так? Ульяна! Ульяна, не уходи! Скажи!
Обмерла, не шевелясь. Не оборачиваюсь.
- Я что-то сделал не так? Или... не знаю, разочаровал?
Невольный, ядовитый смех мой вырвался наружу. Вот только хохочу не над ним, а над собой: какая же я - идиотка, как я могла так... оступиться и дать слабину? И снова ему сделать больно.
Разворот.
- Нет, не глупи. Всё было... до невероятного прекрасно. И... и я бы с радостью повторила, и не раз. Но есть ты, а есть я и Гоша. И мы все никак не - «мы». Понимаешь? Хватит этой сказки, пока не зашли слишком далеко. Прошу, Илья. Уже... уже однажды все оборвалось. Каждый получил... и нет, не по заслугам, и тем не менее...
Разве тебе... не страшно?
- Нет.
Невольно закачала я головой.
- А мне, - резкий, уверенный взгляд в глаза. - А мне страшно.
- Но ведь уже нет никого и ничего, что нам может помешать быть вместе.
- Уверен?
(немного помедлил, но ответил)
- Уверен, если только...
- Ну, договаривай.
- Если только ты сама всё не сломаешь.
- А ты... за себя уверен? Что сможешь жить с тем, что я была не твоя. Что Гоша - не твой сын. Что он - тебе чужой. И ты для него вечно будешь дядей, а не папой. Ну?
Тяжело сглотнул, но, почти, не задумываясь, выпалил:
- Давно готов. И неважно - дядя, папа. Вы мои - с первого дня нашей встречи. Еще той, тогда, много лет назад.
Обмерла, опустив взгляд.
Прожевываю эмоции...
Невольно закачала головой.
- Неправильно всё это.
- А что правильно? - выпалил Захарченко.
Глаза в глаза.
- Неужто, не хочешь нормальную себе семью? Зачем мы тебе... брошенки?
Обмер, выпучив глаза.
- Ты смеешься? - вдруг горько захохотал. Выпустил мою руку из своей. Шаг назад. - Оглянись, Уля! - развел руки в стороны. - Кто я, и во что превратился, едва ты ушла! Оглянись, и пусть сама не видела, но я рассказывал - и другие докажут. Я без тебя - труп. Ходячий труп. И когда ты вернулась - это было... сродно воскрешению. Как ты не понимаешь, что я тебя безумно люблю. Всегда любил - и не было ни дня, чтобы не думал о тебе. Что ты, где ты... И я бы приехал к тебе, за тобой, если бы не то письмо - где ты отчаянно просишь дать тебе возможность жить дальше. Верно?