– Прошу вас.
Одри с изумлением увидела, что Зарек достал бумажник и вопросительно смотрит на нее.
– Занятия стоить девяносто евро, да?
– Э…
– Я не опоздала?
Все повернулись к двери. К ним направлялась женщина, разматывавшая на ходу длинный и узкий серебристо-серый шарф.
– Здесь занятия по рисунку с живой натуры?
– Да, это здесь, – просияла Одри. – И нет, вы не опоздали.
– Отлично, – женщина подошла к столу, успев оставить шарф на спинке ближайшего стула. – Я сегодня с утра всюду опаздываю.
Мускусный запах ее духов заполнил пространство, белокурые волосы были красиво и безупречно подстрижены. Ее голос был глубоким, как у театральной актрисы. Она взяла анкету, которую протянула ей Одри.
– Я никогда этим не занималась, – сказала блондинка. – Мы ведь будем рисовать живую модель, так?
– Да, – ответила ей Одри, обрадованная тем, что об этом было сказано при всех. – Мы будем работать с живой обнаженной моделью.
Она ждала реакции учеников.
– Отлично, – повторила блондинка. – Наверняка будет весело. Ничего, что я совершенный новичок?
– Это нормально, – заверила ее Одри. – Здесь все начинающие.
– Мы все в одном корабле, – жизнерадостно произнес Зарек.
Женщина с веселым удивлением посмотрела на него.
– Я Зарек Ольшевский, – он протянул руку. – Я из Польши.
Блондинка рассмеялась.
– Этого можно было и не говорить, – она медлила и не отнимала руку. И это все заметили. – Айрин Диллон, – назвалась она.
Пока остальные называли свои имена, Одри изучала Айрин. На ней была кожаная юбка цвета шалфея, заканчивавшаяся высоко над коленями, и лакированные черные туфли. От высоты их каблуков у Одри закружилась голова. Айрин была явно старше остальных, под сорок, вероятно, но она следила за собой.
Одри протянула ей анкету и начала раздавать остальным списки необходимых материалов.
– Мы с вами будем учиться рисовать, – сказала она, – поэтому вам потребуется не так много. Вы можете рисовать карандашами, но я подумала, что неплохо было бы поработать углем…
– Прошу прощения!
Одри замолчала. На пороге появился мужчина в черной шляпе.
– Простите, что прерываю вас, – произнес он с мягким северным выговором. – Могу ли я присоединиться к вам или…
Джеймс обвел взглядом группу людей: молодой мужчина, явно иностранец, с лицом красивого мальчика, и четыре женщины, самая крупная из которых явно была преподавателем. Он решил, что совершил ошибку. Джеймс ничего не знал о рисовании с живой натуры, да и какой ему интерес рисовать вообще хоть что-нибудь?
Он хотел записаться на курсы французского языка, чтобы ему легче было работать с компакт-дисками, которые он взял в библиотеке на прошлой неделе. Они уже помогли ему воскресить слова и фразы, которые он учил в школе. Ему хотелось отвезти Чарли во Францию следующим летом, чтобы она тоже могла начать изучение языка. В ее возрасте она легко все усвоит. Он не отрицал возможность когда-нибудь переехать во Францию, если Ирландия окажется слишком маленькой, чтобы они могли здесь остаться.
Но если верить написанной от руки записке, прикрепленной к доске объявлений, занятия французским языком отменили из-за болезни преподавателя.
– Неужели вы не можете найти кого-то другого? – спросил Джеймс мужчину в стеклянной кабинке.
Тот извинился и ответил, что он всего лишь уборщик, поэтому никакой информации о преподавателях у него нет. Джеймс вернулся к доске объявлений и принялся изучать другие занятия, назначенные на вечер вторника. Его ничего не вдохновило.
Компьютерное программирование, гимнастика пилатес или рисование с живой натуры. Его ничего не привлекало. На работе он пользовался компьютером и ненавидел его. Кто бы мог подумать, что агенту по продаже недвижимости придется проводить столько времени за проклятой машиной? Поэтому у него не было ни малейшего желания встречаться с компьютером еще и в свободное время.
О гимнастике пилатес у него были какие-то смутные представления: что-то вроде упражнений на растяжку на коврике. Примерно так Джеймс представлял себе ад. Единственным спортом, от которого он получал удовольствие, была распашная гребля, но она навсегда осталась в прошлом.
Наименее неприятным из трех предложенных вариантов было рисование с живой натуры. Его попытки изобразить коллекции предметов, которые собирал его учитель рисования в школе, не доставляли ему большого удовольствия. Но Джеймс подумал, что это будет совсем другое. Рисовать с натуры надо людей, верно? И кому какое дело, если он провалится с треском? Ему самому точно наплевать.