— Мне кажется, вас ждёт много интересного.
— Ох, очень сомневаюсь, — устало вздохнул мэтр Тийсберг. — Я ведь потому и живу отшельником, потому что надоело мне это всё. Все эти сплетни, слухи… фу, как будто людям заняться больше нечем. Я вот просыпаюсь, прихожу на работу и даже не понимаю, как наступает время ложиться в постель. Поэтому от безделья это всё у них там так, — принялся он ворчать, — когда люди делом заняты некогда им чужие поступки осуждать и копошиться в чужих мыслях им тоже некогда.
Мила согласно кивнула, так как не хотела нарываться на долгое беспрерывное ворчание. Мэтр Тийсберг не один десяток лет жил в своём собственном мире и имел на всё только два мнения: либо своё, либо то, что все остальные не правы. Прочее ему было интересно только в том случае, если оно было написано в книгах, это Мила давно поняла. Так что она всего‑то порылась в картотеке и, пользуясь привилегированным положением, пока никто не видит, стащила с полки кое-какую книжицу. Совесть при этом девушку нисколько не терзала. Волнения никакого она тоже не испытывала. Уж искренне сомневалась Мила, что в преддверии зимних каникул кто-то вдруг начнёт искать книгу о способах обработки и дубления шкур. Однако, стоило ей спрятать книгу под платье и попрощаться с библиотекарем, как её сердечко застучало чаще.
— Лер Свон, погодите-ка.
— Да, мэтр Тийсберг, — Мила обернулась спокойно, хотя на самом деле испытала неподдельный ужас. Ей показалось, что старичок каким-то образом заметил её проделку.
— Вот, держите. Я ещё в прошлом году собирался починить эти варежки, но, чувствую, не настанет тот день, когда у меня появится на то время на работе. А дома я и вовсе никогда не соберусь за иглу взяться. Так что держите, — он протянул Миле потрёпанные жизнью шерстяные рукавички.
Молодая женщина аж обомлела от такой щедрости, а потому замерла с приоткрытым ртом. Но мэтр Тийсберг иначе истолковал её поведение.
— Да, они не чудо из чудес, но всё ж лучше, чем руки морозить. Вон, гляньте за окно какой снегопад начался. Поэтому не брезгуйте, всё равно по темноте мало кто разглядит фасон. А там… не знаю, выкиньте их сами.
— Да что вы, я эти варежки заштопаю и вам верну!
— Нет, не надо. Я давно уже новыми обзавёлся, так что если бы не вы, — старик с усмешкой посмотрел на её руки, — то это рваньё ещё не один год пролежало бы у меня в нижнем ящике стола. Совсем забыл про них. Так что берите и после сделайте милость, выкиньте сами.
— Спасибо, — поблагодарила Мила библиотекаря за щедрость, и старик вмиг показался ей ангелом-хранителем. А там она поправила шаль и вышла из библиотеки.
Хитросплетения коридоров главного корпуса академии давно перестали казаться Миле лабиринтом. Она уверенно и уже нисколько не обращая внимания на обстановку пошла вперёд, затем повернула, снова прямо, опять поворот… Ноги Милы шагали сами по себе, голова её была занята грустными мыслями о судьбе Питрина. Однако, монументальная фигура декана факультета Чёрной Магии вмиг насторожила молодую женщину.
В принципе, ничего такого, чтобы столкнуться с Найтэ Аллиэром в стенах академии, не было. Просто это Мила вследствие одной августовской ночи и всех последующих событий привыкла держаться от своего декана подальше. Как-то оно так было для неё спокойнее.
— А, лер Свон, вы-то мне и нужны. Подойдите-ка сюда, — строго сказал профессор Аллиэр, едва Мила решила сделать кружок по зданию (всё, лишь бы избежать встречи!).
— Твою мать, — тишайше буркнула она себе под нос и после обречённо пошла в сторону декана. Профессор Аллиэр при этом не сводил с неё своего известного бесстрастного взгляда, по которому редко кто из студентов мог понять чего именно ожидать от тёмного эльфа: то ли грандиозных неприятностей, то ли редкой похвалы. Но на похвалу Мила как-то нисколечко не рассчитывала.
— Вы чего-то от меня хотели, профессор Аллиэр?
— Помимо того, чтобы вы отчислились? — иронично уточнил дроу и, не став дожидаться ответа, продолжил. — До меня донесли, что некая моя студентка ходит на занятия в неприемлемом виде, и я вижу, что эти сведения правдивы.
На несколько секунд Мила оторопела. Она взять в толк никак не могла, что же это могло кому-то в её наряде не понравиться, как вдруг её озарило.
«Шаль! Эта сволочь говорит о моей шали!» — осознала она, что на ней, помимо выданного кладовщицей, надето. А там, ещё крепче стянув концы рванья на своём теле, Мила гордо задрала нос и заявила:
— Ну, так пусть помещения протапливаются получше. А то эта ваша форма сшита отнюдь не из шерстяного полотна, знаете ли. Когда в аудитории сидишь, то порой зуб на зуб не попадает.