— Эм, нет. Я их сделал, когда нам нужно было откопать кристаллы под землёй, — ответил я несколько сконфужено.
Вот это воображение у мужика, уважаю.
— Гхм, — прочистил горло Вакуни, — пусть уж всё останется как есть.
Как я понял, Берз и Бортник уже переговорили с моими спутниками и имели общее представление о наших приключениях и информации, что мы сумели добыть во время первого контакта с местными, поэтому дальнейшее общение с гостем свелось к тому, что наши коменданты пытались выяснить количество ящеров в окрестностях, а также места их обитания.
Не сказал бы, что поначалу это было очень продуктивно, но когда мы догадались разложить карту разведанной территории перед Богедочакдрамом, то дело пошло веселее.
Оказалось, что наши противники обитают где-то за горами на севере, куда людям хода по понятным причинам нет, и мигрируют на равнину в поисках пропитания. Причем, судя по всему, делают они это массово. А если прибавить к этому мой первый разговор с местными, то в этот раз миграция было до неприличия гигантская.
Отдельной головной болью оказалось понять, сколько именно ящеров или дрикрагов, как называют их в этот мире, нам может противостоять. Вот как определить по ширине разведенных рук нашего гостя точное количество противников?
— Дайте мне, пожалуйста, карандаш и листок бумаги, — обратился я к сену Берзу, решив проверить одну идею.
Получив требуемое, подошёл к Богедочакдраму и, положив листок перед ним, начал рисовать обычные палочки в надежде, что местные вели счёт в десятеричной системе, а не в чем-то более экзотическом.
Наш ксенопарламентер наблюдал за мной с интересом, и я очень надеялся, что он поймет, чего мне от него надо.
Спустя десять изображенных палочек, я обвел их в круг и, нарисовав две стрелочки от него, под одной из них написал число десять, а под другой оставил место пустым, выделив его. И перед тем, как отдать пишущие принадлежности в руки Богедочакдрама, тыкнул пальцем сначала на себя, а потом на число десять и затем указал на него, а следом на пустое место, предлагая ему заполнить пропуск.
Получив карандаш в руки, мужчина долго вертел его перед собой, рассматривая, и я уже было подумал, что он возможно, вообще, не умеет изображать цифры, но нет. Через некоторое время, наигравшись с карандашом, который он, вероятно, никогда до этого не видел, Богедочакдрам нарисовал что-то похожее на «പത്ത്».
Да уж, интересные у них числа… Попросив карандаш обратно в руки, я стал медленно выводить на листке десять знаков «പത്ത്», чтобы потом обвести их в круг и опять нарисовать две стрелочки, где под одной из них написал число сто, а под второй вновь оставил пропуск, и, протянув реквизит обратно нашему гостю, огляделся.
Оба коменданта, Мол и Дарстром с интересом следили за нашими действиями, но вот единственной девушке в комнате, по-моему, вообще, было всё равно — Данна сейчас о чем-то усиленно размышляла с отсутствующим взглядом.
Как только я обратил на это внимание, где-то внутри кольнул укол раздражения, что мои старания игнорируются моим же мастером. Удивившись своей нетипичной реакции, постарался свои негативные чувства запихать поглубже и вернул внимание к листку бумаги, где Богедочакдрам уверенно вывел знак «നൂറ്».
Вот только дальше, после того как я скрупулезно вывел десять раз «നൂറ്», произошёл затык, а наш гость покачал головой из стороны в сторону. Не то чтобы это был провал, очевидно, что человеку, сидящему передо мной, такие знания были просто не нужны в жизни, но концепцию, то он, судя по всему, освоил.
Поэтому, забрав карандаш, в пропуске, где должна была стоять тысяча на языке местных, указал имперскую тысячу, обратив на это внимание Богедочакдрама, а потом начал схематично рисовать головы крокодилов в огромном множестве, чтобы потом обвести их все в круг и нарисовать стрелочку. Под стрелочкой я указал имперскую тысячу и оставил пропуски для заполнения со стороны нашего гостя, выделив их.
Не знаю, может был и легче способ узнать интересующую нас информацию, но мне в голову иных идей не пришло, и я очень надеялся, что мужчина меня поймет правильно.
В то же самое время Богедочакдрам сначала посмотрел на меня, потом на листок, потом опять на меня и начал усиленно тереть затылок. Мы ему не мешали, давая время подумать, и через минуту усиленных размышлений мужчина начал наконец-то выводить имперские тысячи. Одна, вторая, третья, четвертая, пятая, десятая, девятнадцатая, у меня моментально полезли глаза на лоб от количества монстров, что он указывал.
— Мрак какой-то, — резюмировал Дарстром, когда мужчина остановился на двадцатой тысячи.