Действительно, они управились даже меньше чем за сутки — Старинову почти ничего не пришлось объяснять. Опытные диверсанты, они понимали друг друга с полуслова, и Андрей без труда разобрался в хозяйстве Ильи Григорьевича, перечертил схемы устройств. Старинов щедро поделился образцами мин и механизмов для взрыва на расстоянии.
У них еще осталось время побродить по Валенсии.
Первое впечатление — беззаботно-веселого города — сохранилось. Но под солнцем, не по-осеннему щедро заливавшим улицы, многое предстало иным. В толпе Андрей увидел множество детей. Девчонки и мальчишки шныряли по тротуарам, заполняли подъезды, выглядывали из окон зданий, которые, судя по вывескам, недавно принадлежали банкам и компаниям.
— Неужели испанцы так чадолюбивы?
— Да, в испанской семье четверо детей — минимум, — отозвалась Хозефа. — Но это все дети, эвакуированные из Мадрида и других фронтовых районов, дети погибших и воюющих республиканцев. Местные жители их охотно принимают, и теперь в каждой семье здесь по восемь — десять ребятишек. Вчера наши девчата сказали, что многих детей скоро отправят в Советский Союз.
Все также не было свободных мест за столиками кафе, выставленными под тентами прямо на тротуары, — будто эти господа и дамы не вставали со вчерашнего вечера. Но около магазинов, вдоль стен, колыхались длинные очереди усталых женщин, и в толпе Андрей видел мужчин в лаптях, небритых, с воспаленными глазами. Многие парни и девушки были в синих, похожих на спецовки комбинезонах.
— Это «моно асуль» — форма бойцов народной милиции, — пояснила Хозефа. Показала на флаги: — Красные — коммунистов и социалистов, красно-черные — анархистов, под трехцветным флагом республики объединяются радикалы и республиканцы. Чуть ли не каждый испанец сейчас член какой-нибудь партии. И каждая партия выпускает свои газеты и плакаты.
— Откуда вы знаете? — с недоверием покосился на переводчицу Лаптев. — Вы раньше бывали здесь?
— Нет. Я долго готовилась к поездке. И встречалась с теми, кто приезжал отсюда... И вообще я влюблена в Испанию со школьных лет.
«Со школьных!.. — усмехнулся он. — Не так давно это было...»
Стены домов, заборы, даже спинки скамей чуть ли не сплошь были облеплены газетами и плакатами с цветными заголовками, карикатурами, фотографиями. Преобладал красный цвет. И чаще других повторялся лозунг: «¡No pasaran!»
— А эти литеры, — девушка показала на три буквы «¡U.H.P.!», заполнившие щит, — означают: «Объединяйтесь, братья пролетарии!»
На рекламах у входов в кинотеатры изображены черноволосые кудрявые бородачи — истинные испанцы, и в то же время в их облике было что-то знакомое. Бурка, тачанка, матросская бескозырка.
— Это же наши фильмы: «Чапаев» и «Мы из Кронштадта»! — обрадованно объяснила Хозефа. — Мне говорили, их показывают и на фронте: самые популярные сейчас!
На фронте... Трудно поверить. Так солнечно и безмятежно небо над этим старинным городом. Всюду музыка. Хохочут и шалят дети, обнимаются и открыто целуются на улицах парни и девушки. Из всех окон орут на полную мощь приемники и репродукторы. Все они настроены на волну радиостанции Мадрида, и сейчас из осажденного франкистами города передают жгучую хабанеру. Удивительная страна Испания!..
Поздним вечером Андрей снова пришел к Берзину, Ян Карлович был в хорошем настроении.
— Положение на столичном фронте стабилизируется, — показал он рукой на листок — видимо, только что полученное донесение из Мадрида. — Хотел использовать вас здесь. — Он подвел Андрея к карте и показал на кружок, обозначавший испанскую столицу. — Но теперь вам целесообразней действовать на юге. — Его палец прочертил карту и уперся в точку на берегу моря.
Лаптев прочел: «Малага». Красная извилистая линия показывала, что город находится на республиканской территории.
— Базироваться будете здесь, а работать — там. — Берзин показал за красную линию. Желто-коричневое пятно гористой местности пересекала тонкая черная нить. — Это — железная дорога, соединяющая Гибралтар с двумя армиями франкистов — Южной и Северной. По этой дороге перебрасываются итало-германские легионеры, поступают вооружение и снаряжение для мятежников. Вам необходимо парализовать движение на этой дороге. Задача ясна?
— Так точно, товарищ комиссар!
Берзин поморщился:
— Зарубите себе на носу: вы здесь не старший лейтенант Лаптев, а камарадо Артуро. Я — не армейский комиссар, а просто Доницетти.