10
Оперативное совещание в дирекции «Серпа и молота» прервал телефонный звонок. Директор завода Соловьев только начал разбор работы цехов, выпуска продукции. Он неохотно поднял трубку и передал ее секретарю парткома Ларину:
— Скажи — оперативка.
Но Ларин точас вернул трубку директору:
— Тебя, Павел Петрович.
— Разбираем результат недели, — сообщил Соловьев Постышеву, взяв трубку. — Сработали неплохо. А продукцию отгружаем неравномерно, рывками. Так вагоны подают. Консультантов?.. Я сам давно прошу специалистов из Наркомзема побывать у нас на заводе. Не едут. Еще более авторитетные приедут? Будем рады. И вы с ними? Жаль! — Соловьев положил трубку. — Соберемся в другой раз. Через час приедут консультанты Постышева по сельскохозяйственным машинам. Посылает к нам целую группу.
— Наконец выбрались наркомземовцы из своих канцелярий, — иронически заметил кто-то.
— Не из Наркомзема едут консультанты, — сказал Соловьев. — Постышев говорит, какие-то самые авторитетные.
— Он тоже с ними? — спросил Ларин.
— Потом встретится с ними, выслушает замечания, выводы. Нужно их встретить, — приказал Соловьев управляющему делами. — Начальникам цехов быть на своих местах, будете знакомить с производством.
Управляющий делами был удивлен, когда к проходной подошла группа крестьян. Ее сопровождал заведующий отделом сельского хозяйства окружного комитета партии. «Не вовремя экскурсии», — подумал он.
— Пропуск готов? — спросил заведующий отделом, здороваясь с управляющим делами.
— Это что, экскурсия? Сейчас дам распоряжение, — ответил тот. — Только кто с ними заниматься будет? Начальники цехов сейчас консультантов по машиностроению сопровождать должны. С поручением Постышева едут.
— Я с ними приехал, — сказал заведующий отделом. — Это участники областного совещания по урожайности.
— Мы думали, что специалисты едут. — Управляющий делами обвел взглядом пожилых земледельцев в свитках, пиджаках из чертовой кожи, выгоревших кожанках. — Что ж, пусть посмотрят, что делается в цехах. С чего бы хотели начать осмотр? — обратился он к крестьянам. — У нас есть цех борон, сеялок, молотилок.
— Борона не машина, — сказал один из приехавших. — Посмотреть бы веялку на тысячу сто оборотов.
— Там побывать, где у вас сеялки недоделывают, — произнес, хитро улыбаясь, другой.
Не менее удивленно встретил группу, присланную Постышевым, начальник цеха веялок. Ради красного слова назвал Постышев этих хлеборобов консультантами — не иначе.
Сам начальник цеха давно ждал приезда людей, хорошо знающих сельскохозяйственное машиностроение, особенно кинетику машин.
Он безразлично, ради формы — приехали гости — стал популярно объяснять, как конструировали веялки, как станут собирать их в новом цехе, что должен выпускать пятнадцать тысяч машин в год.
Гости сосредоточенно выслушивали объяснения.
— Будь ласка, скажите, в новом цехе будут закаливать ходовые части? — неожиданно для начальника цеха спросил пожилой земледелец, все время делавший какие-то заметки в ученической тетрадке.
— Пока термического отдела не строим, — удивленный вопросом ответил начальник цеха.
— Что же, через каждые два-три года части менять придется. А по какому классу точности трущиеся части обрабатываете? — допытывался задавший вопрос.
Наступил на больную мозоль! Сколько сам начальник доказывал, что закупают не те станки, что нужно.
А вопросы следовали один за другим. Неожиданно пришлось рассказывать о пересмотре узлов, перемене кинематической схемы, перестановке рабочих органов машин. Эти консультанты не только расспрашивали — они критиковали, давали советы, настаивав ли на изменениях в конструкциях.
Начальник цеха достал блокнот, стал делать заметки. Когда закончился осмотр цеха веялок, он посоветовал начальнику цеха сеялок:
— Ты только не объясняй, а послушай, что они расскажут. У них на каждый наш болт замечания есть.
Под вечер Постышев позвонил Соловьеву.
— Где мои консультанты, директор? Нашли вы с ними общий язык или переводчики нужны?
— Кажется, нашли. Уж больно придирчивый, дотошный народ. Специалисты из Наркомзема так, как они, в каждую масленку не влезают, каждую шестеренку не прощупывают. Хорошо, хоть актов не составляют.
— Акты еще впереди, — рассмеялся Постышев — Приезжай вместе с консультантами ко мне, захвати с собой начальников цехов. Мы артельно над замечаниями консультантов подумаем. Чубарь обещал приехать.
1928 год апрель
Луков принес сегодня в «Дом коммуны» книгу Постышева, выпущенную издательством «Пролетарий», «Гражданская война на Дальнем Востоке». Он прочел первую страницу вслух, и мы уже не могли оторваться. Читали по очереди.
Луков убеждает меня, что нужно писать сценарий.
— У нас же ни черта нет о гражданской войне! Разве «Укразия» — это советский фильм? Разве батьки Кныши должны быть героями наших фильмов?
— Писать сценарий? Нужно уметь.
— Так он написан Постышевым, — говорит Луков. — Нужно только взять наиболее типичные картины. Кое какие материалы найти в других воспоминаниях, встретиться с живыми участниками. Давай позвоним Блюхеру — он командовал Народной армией. Чудесный человек! Мы для студии «Кинорабмола» попросили у него командировать красноармейцев на время съемки. Он не только красноармейцев командировал, но обещал помогать, если нужны транспорт, бутафория.
11
На Московской — главной улице Краснозаводского района возле магазина рабочего кооператива протянулась очередь.
— За чем очередь? — поинтересовался Постышев, подходя к магазину.
— Макароны дают, дядечка, — живо ответила девочка, только что ставшая в очередь. — Становитесь. Люди быстро обертываются.
— Придется стать.
— Вы, гражданин, время напрасно не изводите, — посоветовал старик, стоявший впереди девочки. — Макароны не папиросы, в карман не положишь. Сходите купите в киоске газеток. Мы вас приметим, докажем, что очередь занимали.
— У них бумага должна быть для завертки, — заметил Постышев.
— Он бачите, як завертывают, — безобидно рассмеялась какая-то женщина, завидев штукатура, выходящего из магазина. В подоле его фартука были макароны. — Всех мужиков теперь в фартуки треба вырядить, чтоб из магазинов с пустыми руками не выходили.
— Так всегда отпускают товар, или это только сегодня? — поинтересовался Постышев.
— Тут и привычки нет такой — заворачивать, — пояснил старик. — Если хотите, чтоб товар завернули, езжайте, товарищок, на Сумскую, там нэпманы и запакуют в цветную бумажку с рисуночками, бантики вывяжут и палочку прицепят, чтоб руку не резало. Только там за обхождение каждый продукт на две-три копейки дороже. А копейки у рабочего человека быстро в рубли собираются.
Слова старика упали, как искра на трут. Очередь загалдела. Перебивая друг друга, все начали припоминать, где как обслуживают, что где продают.
— Нужно в правление Харьковского кооператива обо всем этом написать, в лавочную комиссию заявить, — сказал Постышев.
— Вы только посмотрите на этого человека! — раскричалась вдруг пожилая женщина. — На якой планете живет? Чи в Харьков только приехал? Просто делает насмешку над нами: пишите, пишите, приклейте марки, — и вам поможет, как больному припарки!
Подошла очередь Постышева.
— Килограмм макарон, — сказал он продавцу.
Продавец взвесил макароны. Постышев заплатил за них.
— Забирайте, не задерживайте очередь, гражданин. — Продавец приподнял чашку с макаронами.