Вдруг на середину зала выбегает пьяный хорунжий, вынул клинок и, взметывая его над головой, кричит:
— Встать! Музыканты, «Боже царя храни»!
Мадьяры поднимаются, как и весь зал, но перестают играть.
— Играть!.. Играть!.. Играть! — разноголосо визжит, ревет и неистовствует публика в кафе. Люди в офицерских мундирах, кокотки, дамы, гимназистки, чиновники.
— Мы не умеем играть «Боже царя храни», — подходя к рампе эстрады, говорит пожилой трубач.
— А большевикам «Интернационал» играли?! — кричит, багровея, полковник, стоящий у столика почти рядом с оркестром. — Им умели играть?
— Что с ними церемониться! Расстрелять мерзавцев! — вырываясь к эстраде и стаскивая трубача с нее, кричит казачий офицер. — Здесь же расстрелять, в саду! Чтобы знали, как якшаться с большевиками.
Окраина Хабаровска. Ночь. Силуэты людей, копающих братскую могилу — ров. Избитые, изможденные люди опираются на лопаты, чтобы передохнуть. Конвоиры и казаки избивают их прикладами, нагайками.
Деповский поселок в пригороде Хабаровска. По улице скачет взвод карателей. Казаки лихо спешиваются у какого-то домишки, окружают его, крушат прикладами дверь. Кто-то выволакивает во двор женщину. Из погреба вытаскивают пожилого обросшего человека, сбивают его с ног прикладами, обыскивают, связывают и уводят с собой.
В деревню влетает казачий отряд. Над ним штандарт с волчьей челюстью на черном фоне. Отряд останавливается у избы. Несколько казаков спешиваются, врываются в дом. Выволакивают дряхлого старика, бьют его.
Казачий отряд рассыпался по селу. Казаки стучат в избы, не слезая с лошадей, кричат: «Выходи на сходку!»
Идут на сходку старики, бабы, подростки. Возле каждой группы всадники.
На площади выстраивают всех мужчин в шеренгу. В селе остались только старики и подростки.
— Мужики в партизаны ушли?! — злобно кричит пожилой офицер в английском френче. — Рассчитать по два! — приказывает он уряднику.
— На первый-второй рассчитайсь! — угодливо кричит урядник.
— Первые номера, шаг вперед. Шагом марш! — приказывает офицер.
Ошеломленно шагнули вперед первые номера и застыли.
— К пальбе — товьсь! — приказывает урядник.
Бредут по падям, урочищам голодные, оборванные люди, откапывают коренья, чтобы чем-то поддержать силы. Бредут, отыскивая вожаков.
Глянцевеют наметы снега под мартовским солнцем. По таежной тропе идут охотники, сторожко вслушиваются в шум тайги, всматриваются в чащобу ее.
Из-за деревьев показывается заимка. Высокий вопросительно смотрит на своего бородатого спутника; тот молча кивает головой. Они проходят к заимке.
Бородатый останавливается у распахнутой двери, легонько свистит и, кивнув головой своему спутнику, заходит в заимку.
Тесно в лесной заимке. Сквозь сизые волны махорочного дыма плывут лица рабочих хабаровского «Арсенала», украинцев из переселенческих сел, гольдов, нанайцев, китайцев.
У печи за столом рабочий хабаровского «Арсенала» Бойко-Павлов, Зубков, Кочнев, Истомин, Изотов и другие партизаны.
— Нужно объединить все отряды, — говорит пожилой рабочий Кочнев, не поднимаясь из-за стола, — штаб избрать. По-моему, Бойко-Павлов должен всем командовать. А в Вяземскую Сократу и в Архангеловку Шевчуку послать наших людей для связи.
— Оружие нужно доставать, — говорит кто-то из партизан.
— Придется идти на риск, — говорит Бойко-Павлов. — Атаковать где-то калмыковцев с дробовиками. Может быть, трехлинейки раздобудем.
Мчится по дороге подседланная лошадь. К хвосту ее привязан человек. В отдалении на кавалерийской рыси скачет взвод калмыковцев. Гикают, свистят пьяные казаки.
Небольшое таежное село Шаманка. На окраине у самого леса изба с вывеской «Школа». Неподалеку от избы верстовой столб с жестяным орлом. У орла свернута голова. На указательной дощечке выцветшая надпись: «До Хабаровска 202 версты». Сквозь раскрытые окна виден небольшой класс с некрашеными партами, большие стоячие ученические счеты. Какой-то мальчик пытается дотянуться до верхнего ряда костяшек. Учительница помогает ему передвинуть костяшки. Кто-то входит во двор. Ученики выглядывают из окон. Учительница Постоловская — жена Постышева — выходит на крыльцо, о чем-то говорит с пришедшим, потом выносит ему кружку воды. Она настороженно оглядывает двор. Там у сарая складывает рубленые дрова Постышев. Он еле заметным движением головы успокаивает Постолов-скую и подходит к крыльцу.
Постоловская уходит в класс.
Незнакомец, несмотря на жару, в шинели. Постышев вглядывается в него и улыбается глазами.
Незнакомец протягивает кисет с табаком Постышеву. Они скручивают цигарки, о чем-то неторопливо беседуют.
На берегу Амура возле Шаманки разгружается какой-то отряд.
Столпились жители Шаманки на берегу, смотрят на людей, вытаскивающих из лодок нехитрый кочевой скарб, одетых во что пришлось: в шинели, зипуны, пальто, вооруженных берданками и японскими винтовками.
К командиру отряда — рослому, чубатому, обросшему бородой — подходит школьный сторож Та расов.
— Познакомимся, товарищ командир, — говорит школьный сторож, протягивая руку командиру отряда. — Тарасов. Здесь при школе сторожем.
— Здравствуйте, товарищ Тарасов, — произносит командир отряда. — Шевчук. Так и звали Шевчуком в разных городах, — намекая на что-то, добавляет он после паузы и идет, не выпуская руки Тарасова вдоль берега.
Удивленными взглядами провожают школьного сторожа и командира отряда жители Шаманки и партизаны.
Лесная поляна. Шатром над ней ветви вековых кедров.
Партизанский отряд расположился биваком.
Из глубины леса выходят Шевчук с Постышевым.
Люди, сидящие у таганов, смотрят на Постышева, не скрывая удивления, — в отряде знают друг друга. Откуда, зачем появился этот новый.
Шевчук чувствует на себе взгляды людей, жестом приглашает Постышева присесть к одному из таганов, говорит партизану, наблюдающему за котлом:
— Уха готова, Вараксин? Угощай нашего комиссара. Зовут его Павел Петрович. Партийный комитет прислал.
Наклонясь к Шевчуку, кто-то из партизан шепчет:
— Это же школьный сторож из Шаманки?
— Знаю, что сторож, — многозначительно говорит Шевчук. — В тайге немало добрых сторожей… Кончим войну, все ясно станет.
Интендантский склад на берегу Амура. В канцелярии склада капитан с младшими офицерами заканчивает завтрак.
Капитан о чем-то увлеченно рассказывает.
Стремительно распахивается дверь, обитая клеенкой. В комнату врываются густые клубы пара.
Капитан что-то выкрикивает и вдруг, побледнев, поднимается, бросается к окну, нажимая на него плечом.
И застывает.
За окном стоят с наведенными в комнату винтовками партизаны.
— Сдать оружие, — приказывает Шевчук, входя в канцелярию. — Ключи от складов — на стол.
— Я не имею права без…
Капитан не доканчивает фразу. Кто-то из партизан сбивает его с ног и кричит младшим офицерам:
— А ну, доставай ключи у начальника! Показывай, где оружие!
Большое таежное село Восторговка. На подъездах к селу, в лесу осматривают всех проезжающих. И не узнать, что здесь происходит подпольный съезд Тунгусской волости.
Самая большая изба в Восторговке забита приезжими, людям нельзя повернуться. За председательским столом — школьный сторож из Шаманки: Постышев.
Крестьяне Тунгусской волости вслушиваются в речь незнакомца, только недавно появившегося в их местах. Постышев рассказывает, как Красная Армия громит колчаковские войска, на школьной карте прочерчивает путь красных войск. А закончив речь, кладет руку на плечо Шевчука, спрашивает:
— Его бойцам помогать будете?
— Поможем своим.