Левый берег Амура. Артиллеристы отряда Шевчука роют огневые позиции. Шевчук стоит на правом фланге участка и показывает командующему фронтом Серышеву, как будет располагаться артиллерия.
III
Китай. Дайрен. Несмотря на ноябрь, город весь в солнечном сверкании. Старый член партии Ф. Н. Петров, заместитель председателя Совета Министров Дальневосточной республики, вместе с Блюхером прогуливаются по городскому парку.
— Я не мог беседовать с вами, Василий Константинович, в номере. Здесь на каждом шагу японские осведомители — слышат стены, слышат скамейки, слышат полы и потолки. Японцы уже третий месяц настаивают на том, чтобы мы приняли их ультиматум. Семнадцать требований предъявили они. Мы отвергаем все. Сегодня в газетах печатают дифирамбы в ваш адрес. Они надеются, что с вашим приездом конференция, наконец, выйдет из тупика.
— Дифирамбы напрасные, — смеется Блюхер. — Посмотрим, что они напечатают завтра.
На газетных стендах свежие номера дайренских газег. На первой странице портрет Блюхера, под ним надпись: «Рука красного дьявола тянется к Дальнему Востоку».
Блюхер смеется, показывая номер газеты Ф. Н. Петрову:
— Вот это дифирамб!
Декабрь. Заседание народного собрания Дальневосточной республики в Чите. На трибуне Блюхер:
— Ни одно из семнадцати японских требований мы не приняли. По приказу Реввоенсовета я выехал из Дайрена и принял командование Народно-революционной армией. Докладываю коротко: белые заняли Волочаевку в пятидесяти километрах западнее Хабаровска, они на подступах к станции Ин. Я получил указание народного правительства предотвратить отступление наших войск в районе Хабаровска и перейти в решительное наступление. Для оперативного руководства боевыми действиями создан штаб и Военный Совет Восточного фронта. Командующий Серышев, члены Военного Совета Постышев и Мельников. Восточный фронт мы усилим регулярными частями. Степана Серышева вы хорошо знаете. Атаман Семенов до сих пор вспоминает, как Серышев и Лазо вымели его бандитов из Забайкалья.
Чита. Главный штаб командования Народно-революционной армии Дальневосточной республики. Комната полевого телеграфа.
Над столом с планшетом оперативной карты склонился Блюхер.
— Товарищ главком, — докладывает дежурный телеграфист, продолжая следить за лентой, — у аппарата командующий Восточным фронтом Серышев.
— Передавайте, — приказывает Блюхер, не отрываясь от карты. — Ускорьте эвакуацию Хабаровска… Но примите все меры для обороны города. Вы совершили крупную ошибку — не прикрыли прочно район Казакевичево. Приказываю…
Блюхер продолжает диктовать приказ, прочерчивая линии на оперативной карте, обводя овалами укрепленные районы, намечая позиции, рубежи:
— К вашему сведению сообщаю, что мной отдан приказ о немедленной погрузке читинской бригады и направлении ее к вам. Нужно разбить перешедшего в наступление противника на станции Ин и отбросить его обратно на Волочаевку. В ближайшие дни я выезжаю со штабом на станцию Ин.
Товарная станция Чита. Лютый мороз. На градуснике пакгауза сорок пять градусов. Грузится эшелон.
За погрузкой наблюдают коренастый спокойный командир бригады Покус и командир группы с монгольским лицом Томин.
Станция Ин под Хабаровском. Салон-вагон командующего Народно-революционной армией Блюхера. В салон-вагоне сидят Блюхер и Постышев.
— Сегодня побывал в ротах, — говорит Блюхер. — Вижу, недовольны партизаны. Один командир говорит: «Рассовываете нас по регулярным полкам. Так хотя бы по роте рассовывали, а то поодиночке». Я им и говорю: «Если рота хорошая, пойдешь с ротой, а если бузотеров много, мы тебя с ротой не оставим».
— Всех бузотеров отсеем, — говорит Постышев. — Стариков и подростков распустим по домам. Партийная организация все сделает, чтобы укрепить дисциплину.
— Необходим смотр войск, — раздумывает Блюхер и выжидательно смотрит на Постышева, — чтобы люди свою силу сами увидели и поняли, что наступает время дисциплины и порядка.
— Смотр нужен, — соглашается Постышев. — И не только на станции Ин, но и в тех частях, которые в тайге. Там есть батальон Бакутина, боевой. Там бойцы из всех стран Европы.
Вечер. Полуказарма, где размещен штаб партизанской части.
Командир части сидит пьет чай. Входят Блюхер, Постышев, командир бригады Покус.
Командир партизанской части поднимается из-за стола и, кивая на сухари, на колотый сахар, приглашает вошедших:
— Отведайте партизанского чайку.
— Дайте строевую записку! — приказывает Блюхер.
— Какую записку? — недовольно протягивает командир части. — Мы и без записок воевали.
— Строевую, — поясняет Блюхер, — в которой сказано, сколько у вас бойцов, сколько нахлебников.
— Человек шестьсот будет, — озадаченно произносит командир. — В строю человек двести.
— А где остальные? — допытывается Блюхер.
— А кто их знает, — хмуро отвечает после долгой паузы командир.
— Вывести всех, кто в строю, завтра на парад, — приказывает Блюхер.
— Народ воевать пришел, а не парады устраивать, — вдруг резко произносит командир. — Что, мы воевали плохо, Павел Петрович? — с обидой спрашивает он Постышева.
— Воевали хорошо, а будем воевать еще лучше, — говорит Постышев. — Созывай коммунистов. Сейчас мы побеседуем…
Густая таежная ночь. Ярко освещенное здание Народного дома на станции Ин. Вокруг него скопление бойцов Народно-революционной армии.
На большом красном полотнище, протянутом вдоль фронтона Народного дома, размашистая надпись:
«Сегодня делегат X съезда партии товарищ Трегубенков делает доклад о съезде и встрече с нашим вождем Владимиром Ильичем».
Все заполнено в зрительном зале Народного дома. Народармейцы устроились в проходах, на ступеньках, в будке для музыкантов, иные налегли на рампу.
Трегубенков стоит на авансцене. За столом, покрытым красной бязью, сидят Постышев, политработник Якимов, командующий Восточным фронтом Степан Серышев.
Трегубенков заканчивает свой доклад.
Из зала несутся выкрики:
— Скажи, что про наше положение Ленин говорит!
— Будут помогать нам беляков бить?
— Сколько мы еще дэвээрами будем?
— Владимир Ильич дал нам один совет, — говорит Трегубенков, — быстрее разгромить генерала Молчанова.
Люди в зале встают, кричат, бросают вверх шапки, что-то выкрикивают Постышеву, Серышеву.
— А теперь песенники, чтецы на сцену, — говорит Постышев, поднимаясь из-за стола — Пока вы собираться будете да музыканты будут свои инструменты настраивать, я вам прочту стихи нашего покойного товарища.
— Свои читай! — кричат партизаны. — Давай свои, Павел Петров, про ели!
— Свои потом. Это хорошие стихи. Написал их заместитель председателя Центральной советской власти Сибири — Центросибири, молодой двадцатидвухлетний революционер Федор Лыткин.
начинает читать Постышев.
Дальневосточное село Кукан. Обступила его со всех сторон тайга, заслонила от мира. Но село живет напряженно. На площади скопление саней, конных всадников, пеших вооруженных людей.
Морозным полднем в село въезжает кошевка в сопровождении взвода чубатых конников. В кошевке Блюхер и Постышев.
На площадке возле сельской школы под солнечным морозным небом выстроился новый полк. Его пришли приветствовать парни и подростки.
Из школы выходят Блюхер, Постышев, за ними боец со знаменем.