Жандармерия и полиция, наконец, решают покончить со своим внешним, напускным либерализмом и безразличием к работе социал-демократических организаций. Они засылают в ряды подпольщиков провокаторов. В январе 1908 года выслеживают Варенцову и арестовывают ее.
Неустойчивые члены организации отходят от революционного движения. Иные из них выступают с покаянными письмами в буржуазных газетах, исповедуются в своих заблуждениях. Провокаторы сообщают, что почти в десять раз сократились ряды подпольщиков, осталось около шестисот социал-демократов. «Профессиональные» руководители высланы из Иванова, заключены в тюрьмы. Жандармерия ликует: «Без интеллигенции чумазые ничего не сделают».
Но из среды рабочих уже выделились талантливые организаторы; среди них Куконков, Калашников, Постышев и другие.
Постышев перешел на нелегальное положение. Безработный, без постоянного крова, он все продолжал организаторскую работу.
В трудных условиях реакции комитет, которым руководил вместе с Самойловым Постышев, поддерживал старые связи с фабриками, возобновлял утраченные связи. Два провала не остановили деятельности комитета. Члены комитета, и прежде всего Постышев, разъезжали по округу, поддерживали и налаживали связи с другими партийными организациями. Правда, пришлось приостановить работу типографии из-за того, что нельзя было создать конспиративных условий.
Организация после разгрома восстанавливала и собирала свои силы.
В партийной кассе средства настолько скудны, что порой нет пятидесяти копеек — рубля для того, чтобы оплатить выезд в соседний город, село. После увольнения с фабрики Постышев, как и всякий подпольщик, вынужден добывать себе средства для существования случайной работой; он определяется на один-два дня то грузчиком, то мойщиком посуды, то расклейщиком афиш.
За Постышевым ведется филерское наблюдение. Партийная организация на время предлагает ему уехать из Иваново-Вознесенска, вести работу в Шуе.
Этот период жизни Постышева не запечатлен ни в одном документе. Только его соратник В. И. Калашников вспоминает о том, что Постышев был своеобразным «летучим пропагандистом», перекочевывал с одной фабрики на другую вблизи Иванова и Шуи.
Но вскоре Постышев возвращается в Иваново. Он получает важнейшее поручение: организовать подпольную типографию. Московский партийный центр, где работал в ту пору земляк иванововознесенцев А. С. Бубнов, на помощь ивановцам прислал наборщика Сулкина и опытного пропагандиста Андронникова. Вместе с ними Постышев оборудует типографию, готовится начать выпуск листовок. За ним следят, но он не дает повода для ареста, он умеет прикинуться простачком, провести полицию, даже когда его задерживают.
«Когда Постышев шел от Зубкова с митинга, то знал, что на фабрике «Компании» арестовали оратора, поэтому он пошел предупредить своего партийного товарища Геннадия. Но тот уже сидел у себя в квартире арестованный: у него шел обыск, а во дворе была устроена засада. Павел Петрович не успел перешагнуть порог двора, как его схватили и потащили в дом. Он запротестовал, заявив, что не знает-де арестованного. Однако их обоих отвезли все же в жандармерию для допроса.
Отвечая на вопросы жандармского полковника, Постышев заявил:
— Видите ли, господин полковник, я шел по улице, ну, значит, и захотел по нужному делу и хотел зайти за калиточку, а тут ни с того ни с сего меня полицейские и поперли, куда и сам не знаю. И этого человека впервые видел.
— Врешь ведь, сволочь! — закричал разъяренный жандарм. — Знаю, как ты не знаешь! Но счастлив — попал дуракам полицейским. Будь мои ребята, они пропустили бы в дом, тогда и разговаривай, как ты не знаешь этого прохвоста!» (В. С. Калашников.)
У полиции нет повода привлечь Постышева к суду. Она лишь на месяц изолирует его в административном порядке.
Полиция по-прежнему неотступно следит за каждым шагом Постышева. Провокатор доносит, что в январе 1908 года должно состояться заседание Иваново-Вознесенского городского комитета партии.
Перед самым заседанием подпольщики узнают, что полиция осведомлена об их замысле. В. С Калашников срочно направляется на квартиру рабочего Михаила Куликова, где должны были собраться члены горкома, — предупредить о слежке. Куликова и Калашникова арестовывают. Полиция идет с Калашниковым на его квартиру, чтоб установить личность задержанного. Несомненно, обыск, обнаружится склад нелегальной литературы Но на квартире уже успел побывать Постышев — ему сообщили об аресте товарищей. По совету Постышева мать Калашникова вынесла всю литературу в бельевой корзине.
Провокаторы и филеры следили теперь за каждым шагом наиболее видных деятелей ивановской социал-демократической организации.
Молодой партийный работник — безработный Постышев — приковал к себе особое внимание полицмейстера Виноградова.
«…Путем наблюдения установлено, — докладывал владимирскому вице-губернатору Сазонову полицмейстер Виноградов, — что, когда наборщик «Виктор» переносил шрифт на квартиру в Афанасьевскую улицу из деревни Сергеиха, то ему помогал в переносе вещей некто «Ермак» (Павел Постышев); о местонахождении его сведений не имелось. Между тем арест его более чем необходим, и нахождение его на свободе нежелательно. Приняты меры, чтобы взять под наблюдение всевозможные места его появления. По агентурным данным, «Ермак» явится в семь часов утра на свидание к арестованному Калашникову с передачей книг».
Это особое внимание полицмейстера к двадцатилетнему безработному, не имеющему места жительства, объясняется тем, что провокаторы информировали охранку о конференции иваново-вознесенских большевиков, состоявшейся 8 марта 1908 года в деревне Авдотьино, доверившей Постышеву руководство организацией.
Старательно выбирали подпольщики место для конспиративной конференции. В деревне Авдотьино, расположенной за городским парком, арендовали квартиры рабочие Зубковской фабрики, завода Анонимного товарищества. Среди жителей Авдотьина было немало революционно настроенных рабочих и активных большевиков.
Я представляю, как изумлены были ивановские жандармы, получив от своего осведомителя сообщение, что двадцатилетний Павел Постышев, сын ткача, рабочий Гарелинской фабрики вместе с Калашниковым и другими молодыми большевиками созвал конференцию, выступил на ней с двумя докладами: о Карле Марксе, в связи с годовщиной со дня его смерти, и о работе ивановской партийной организации. Жандармам не удалось узнать, что на этой конференции был посланец Ленина «Макар» — Ногин, сделавший доклад о профсоюзах.
Сохранился короткий протокол этой замечательной конференции:
«Конференция собралась в составе 28 человек, 22 с решающим и 6 совещательным, вместо 37.
После выбора председателя конференции почтили память К. Маркса, юбилей смерти которого организация не смогла ознаменовать чем-либо торжественным, причем была сказана речь о значении К. Маркса для развития научного социализма и для объединения пролетариата всех стран.
Сделан был доклад о деят. ив. — возн. к-та, которая выразилась в поддержании связей с фабриками, так и в возобновлении их после двух провалов в январе, а также в поездках по округу в целях поддержания связей. Комитет приостановил работу типографии ввиду невозможных конспиративных условий.
Конференция постановила избрать комитет не в составе 13 человек, как было раньше, а в составе 9, что позволит ему более часто и конспиративно собираться.
На союзный съезд конференция выбрала только 6 делегатов вместо прежних 11, мотивируя это уменьшением числа членов иваново-вознесенской организации…
Конференция закрыта в 5 часов 45 минут утра 9 марта.
Конференция не могла обсудить сделанного доклада о кооперативном движении ввиду позднего времени и сильного утомления членов, пришедших прямо с работы».