— Это определенно кулацкий бунт, — настаивал на своем Блат.
— Это кулацкая провокация, товарищ Блат. И только, — уверенно заявил Постышев. — Кто-то затеял драку на собрании. Работникам вашего отдела показалось, что начинается восстание, и черт их унес из села. Ты Ивановы Браты знаешь? — спросил Постышев Дзюбенко.
— Знаю.
— Там что, крепкие хозяева живут? — допытывался Постышев.
— Разные есть, Павел Петрович. Больше однолошадников и безлошадников, — сообщил Дзюбенко.
— Вот что, старый чекист, немедленно выезжай туда, — приказал Постышев. — Разберись, что произошло. Блат нас убеждает, что там началось восстание. Разберись на месте. Сколько дать людей в охрану?
— Я не генерал-губернатор Шебеко, — рассмеялся Дзюбенко. — Тот на охоту со взводом казаков выезжал.
— Слышал? — Постышев взглянул на Блата. — Никакой охраны. Так и нужно поступать. Когда Дзюбенко вернется, попроси его, он расскажет, как вдвоем с товарищем ездили махновский полк разоружать. Что в редакции известно о Дерегусе? — уже обращаясь к редактору, спросил Постышев.
— О каком Дерегусе? — Редактор переглянулся с Марченко.
— О вашем селькоре, — резко произнес Постышев. — Сидит в районе ваш собственный корреспондент — там ранили активиста, председателя сельсовета, а он хлопает глазами. Нужно дать в номер фотографию Дерегуса, подробности покушения на него. Товарищ Марченко сейчас свяжется с прокуратурой. Пусть расследуют, кто организовал покушение. О здоровье Дерегуса сообщать ежедневно в печати.
— Павел Петрович, принято обычно сообщать о здоровье государственных деятелей, — заметил редактор.
— Дерегус — это государственный деятель, это человек, который умеет отвечать за все государственные дела на своем незаметном посту, незаметном, но очень важном. Это герой. Его не запугали кулаки. Внимание к нему ободрит других активистов. Каждый день приходят телеграммы — поджигают овины, избы, палят из обрезов. Это вызов нам, но мы не позволим заварить смуту, пролить кровь. На кулацкие провокации поддаваться не будем. Кулаков мы сломим нашей организованностью, сплоченностью.
1929 год, ноябрь
За эти недели, которые я провел в Кириковском районе, изменился Харьков Мне кажется, город помрачнел У продовольственных магазинов очереди. В столовых уже нет выбора блюд Появилась конская колбаса, ее никогда не ели на Украине.
И, несмотря на то, что хуже стало с продовольствием, каждый день богат трудовыми подвигами. На «Серпе и молоте», на паровозостроительном во время перерывов разговоры не об очередях, не о том, что все скуднее становится еда в столовой, а о проекте тракторного завода, о закладке турбогенераторного.
Монтажники, уже побывавшие в Краматорске, Мариуполе, Луганске, на Днепрострое, с гордостью рассказывают о небывалых стройках.
Пятьсот восемнадцать — это число новостроек первой пятилетки — стало лозунгом, и паролем, и маяком.
Записывал сегодня беседу с главным инженером паровозостроительного завода Бондаренко.
Это уже инженер советской формации. Был красногвардейцем, член партии с первых дней революции. Один из первых советских инженеров в Харькове, работал мастером, начальником цеха.
Бондаренко рассказывал, что люди не уходят из цехов домой, работают двое-трое суток подряд, лишь бы выполнить заказы вовремя. Невиданная героика, героика массовая.
Бондаренко рассказывал о том, как начали на заводе осваивать мощный двигатель в шестьсот лошадиных сил. В том топливном цехе, где раньше производили «нефтянки» в пятьдесят-сто лошадиных сил.
Это целая повесть. Заграничная фирма «Зульцер», которая выпускала монопольно такие двигатели, сперва заключила договор, потом заплатила неустойку и предложила лишь рабочие чертежи осваивайте, мол, технологию сами. Надеялась, что паровозостроители споткнутся и придется выдавать лицензии на закупку мощных двигателей. Двигатели, оказывается, нужны для больших военных судов, для танкеров, большегрузных судов и лайнеров. Ведь мы держава морская.
Я записывал всю эту историю освоения технологии производства «Зульцера» и радовался — сама жизнь подсказала великолепный сюжет. Бондаренко предупредил: «В беседе только не пиши, что это инициатива руководителей завода. Взяться за освоение «Зульцера» нам посоветовал Влас Яковлевич Чубарь. Он приехал на партийное собрание в свою организацию. Когда зашла речь о работе цеха топливной аппаратуры, Влас Яковлевич рекомендовал нам попробовать силы на выпуске мощных машин. Техническое бюро стало разрабатывать нормали, вести опытную работу. А Павел Петрович, как только узнал, что мы начали над «Зульцером» работать, так в топливный цех стал наведываться почти каждую неделю».
На заводах продолжают энергично отчислять средства на эскадрилью «Разрыв». Наверное, через десятилетие историки будут писать об этом сборе средств на оборону страны так же, как сейчас пишут о том, как нижегородцы жертвовали всем, лишь бы создать ополчение.
В редакцию приходят письма с предложением организовать соревнование за сплошную коллективизацию Харьковского округа. Редактор сообщил, что на бюро окружкома партии Постышев заявил, что в округе сплошную коллективизацию можно осуществить лишь в тех районах, где заложены МТС. Косиор, Чубарь, Затонский и другие члены Украинского Политбюро против пожарных сроков коллективизации, против сплошной коллективизации без технической базы.
Снова в Кириковском районе. Работники райкома партии, уполномоченные по коллективизации растеряны. В ноябре на Пленуме ЦК партии Косиор предупреждал против перегибов в проведении коллективизации, против ускоренных темпов ее, погони за процентами. Пришла «Правда» с выступлением Сталина на конференции аграрников. Он упрямо требует ускорения темпов кооперирования.
Вслед за «Правдой» пришло письмо ЦК КП (б) У. Снова напоминают райкомам и окружкомам о необходимости осторожности, чуткости и гибкости в проведении коллективизации.
22
Наступила пора, о которой мечтал Постышев.
Рабочий класс начинал осуществлять свой небывалый подвиг возводить твердь социалистического общества. Котлованы новостроек, опалубки плотин, монтажные вышки домен обозначали путь пятилетки по стране. Он зачинался у вод Днепра и заканчивался в таежных дебрях на побережье Тихого океана.
Страна за пять лет должна была завершить стройку фундамента социализма, превратиться в индустриальную из аграрной.
Мир дивился замыслам большевиков, не верил воплощению их.
— Мы создавали станкостроение целый век, — кичливо напоминали англичане и немцы.
— Четверть века понадобилось на то, чтобы усадить американцев на автомобиль и трактор, — предупреждали воротилы США.
— В стране, где нет станкостроения, нельзя развить авиационную промышленность, — непререкаемо заявляли консультанты из прославленных авиафирм Запада и Америки.
«Это все будет у нас за срок пять лет», — объявил всему миру XV съезд партии.
На карте великой державы появились госплановские символы, условные значки металлургических гигантов на горе Магнитной, в Кузбассе, у моря Азовского, на Днепре, сорока двух электростанций, новых шахт и нефтяных промыслов, тракторных, авиационных, станкостроительных, химических и других заводов.
Создать пятьсот восемнадцать предприятий за пять лет!
Мир еще не знал такого исполинского дерзания.
— Большевистские Архимеды хотят повернуть свою экономику, — острил западный экономист, — их планы огромны. Сказочны! Но у них нет рычага.
Рычаг был найден в первые дни сотворения нового мира его гением. В статье, написанной в декабре 1917 года, «Как организовать соревнование» Владимир Ильич Ленин обосновал новые принципы раскрытия и организации творческой энергии и инициативы людей труда, разведки родников народных талантов.
Опубликованная впервые в 1929 году, статья Ленина становилась великой организующей силой, с помощью которой партия повела миллионы в поход за индустриальное развитие страны. С творческой радостью начинали дружить не только избранные одиночки — писатели, работники искусства, ученые и изобретатели, но и миллионы людей, создающих твердь жизни — ее экономику.