— Фамилию помню, — пожимая руку Мацегоре, сказал Постышев, — помню, как вы руководителей рабочего кооператива научили тарный завод построить. Только сдали лавочные комиссии за последнее время да вообще рабочий контроль.
— Разве не сдашь! — стал рассказывать Мацегора — Утром стой в очереди на трамвай; на работу пришел — стой в очереди за инструментом; с работы вернулся — иди танцуй «чарльстон» в очереди за белым хлебом. Так наши хлопцы говорят: не в очереди стоять, а «чарльстон танцевать».
— Перебарщиваете, Мацегора, — заметил Брускин.
— Думаю, что не перебарщивает, — принимаясь за борщ, сказал Постышев. — Я сейчас трамваем ехал к вам.
— С машиной авария случилась? — полюбопытствовал демобилизованный моряк.
— Машина в исправности. Нужно было посмотреть, как трамваи в Лосево ходят, — пояснил Постышев. — Пешком можно скорее дойти. Ну, как борщ, товарищ директор? — спросил Постышев Брускина.
— Неважный, — расстроенным голосом произнес Брускин. — Не дают жиров, нет…
— Зачем приходится стоять, за каким инструментом? — спросил Постышев Мацегору.
— Самое главное, с пилами перебой, — с досадой произнес Мацегора, — остальное сами уж как-нибудь сделаем. Правда, время уходит много.
— Куда тот станок вы подевали для насечки пил, что у вас был в тракторном отделе на паровозостроительном заводе? — спросил Постышев Брускина. — Ведь если с того станка копию снять, можно у себя насечку пил организовать.
— Это верно, — поднимаясь из-за противоположного конца стола и подходя к Брускину, промолвил седой, но еще крепкий рабочий — У нас на Луганском заводе цех регенерации напильников устроили.
— Прислушайся к дельному совету, директор, — сказал Постышев. — Я в Иркутске работал в мастерской Львова — крепкий хозяин был. Он напильники по нескольку раз пересекал. Вот старого мастера подключи к этому делу, он тебе очередь за инструментами и ликвидирует.
— Кого бы это подключить на то, чтобы очередей за хлебом и за мясом не было, товарищ Постышев? — произнес Мацегора.
— Кого ни подключай, а если не уродило, так с неба манки не жди, ее с мельницы получают, — раздался из-за соседнего стола чей-то голос.
— А ты видел, что не уродило, ты что, сельское хозяйство знаешь, что берешься о нем рассуждать? — Из-за соседнего стола поднялся ладный, широкоплечий рабочий с выгоревшими волосами — видно, крепко обожгло его степное солнце летом, так, что до сих пор еще волосы не восстановили своего натурального цвета. — Я, товарищ Постышев, из Старосалтовского района. Сказать вам по правде, что у нас в деревне делается? Я на завод только три месяца назад пришел. Теперь в селе машины. А разве они работают? Пахать землю нужно, а они стоят. Косовица наступила, а у нас только тракторы начинают налаживать. Налаживают так, что на ту работу тошно смотреть! Дырку просверлить нечем! А если сварить какую-то часть нужно, в Харьков везут. А колос не ждет, из него зерно сыплется.
— Скажи, почему вы из села уехали? — спросил Постышев. — Разве там в МТС хуже оплачивают?
— От тоски уехал, — садясь за стол напротив Постышева, произнес старосалтовец. — Разве на такую работу, как в нашей МТС, можно смотреть квалифицированному человеку? Меня здесь товарищи в переплет берут. Спрашивают, кто виноват, что сеют не вовремя и не могут собрать того, что вырастят. А я им говорю прямо: «Вы виноваты». В прошлом году буряки погибли потому, что трактористы не помогли убрать урожай, а трактористы выехать не могли, тракторы не отремонтированы. Кто ремонт должен помочь делать? Тут же на тракторном заводе пятнадцать тысяч человек. Разве нельзя выделить людей и послать?
— А вы поедете, товарищ Дзюба, — спросил Брускин, — если вас пошлют на село ремонтировать тракторы?
— Я и на все время поеду, — сказал твердо Дзюба. — Я хотя и беспартийный, а заявление подал: «Прошу послать меня на село, потому что без заводской помощи мы колхозы из той ямы, куда они попали, не вытащим».
— Думаю, товарищ Дзюба, что насчет вашей партийности вы ошиблись. — Постышев пожал Дзюбе руку и стал прощаться с другими инструментальщиками, сидевшими с ними за столом. — Это вы правильно говорите, кто виноват в том, что сельское хозяйство отстает. Забыли мы, что нужно помогать деревне.
— Как же раньше, не помогали, — спросил седой инструментальщик, — а деревня сама и сеяла, и жала, и никого из города не звала?
— То были другие времена, — ответил Постышев. — О них мы вспоминать не будем. Как тогда деревня жила, вы лучше меня знаете. Теперь деревня по другому пути пошла, и нужно помогать ей дорогу мостить. Пути новые, колдобин много. Нам, индустриалам, в стороне от деревенских дел стоять нельзя. У нас теперь и общие дела и общие заботы.
Постышев молча шел по заводскому двору.
Возле самого заводоуправления он напомнил Брускину, что на днях в Харькове состоится областной съезд колхозников.
— Нам уже звонили из горкома. Мы туда делегацию пошлем из лучших производственников, — поделился Брускин.
— В делегациях и приветствиях нехватки не будет. Наверное, уже и модель трактора заготовили: получайте, мол, дорогие хлеборобы, на память от нас сувенир!
— Мы делегацию с точными обязательствами посылаем. Отберем лучших слесарей и токарей для ремонта машин в двух районах. Это на время подготовки к севу, а на постоянную работу пошлем таких энтузиастов, как Дзюба.
— Такую делегацию и должны были послать тракторостроители еще прошлой весной.
1933 год, март
В конце февраля в газетах появилось сообщение об избрании Постышева секретарем Центрального Комитета КП (б) У, секретарем Харьковского областного и городского комитетов партии. В области начали подготовку к съезду колхозников-ударников.
Область полна слухов о поездках Постышева по селам, о его беседах на заводах с рабочими по вопросам сельского хозяйства.
А нас, газетных работников, рассылают в районы Полтавщины, Сумщины, бывшего Изюмского округа освещать первые шаги политотделов, выявлять селькоров-активистов. 15 марта должна состояться областная конференция рабселькоров.
Только вернулся из района, опять загрузили круглосуточной работой. Постышев побывал в приемной областного исполнительного комитета. Оказывается, там только регистрируют и подшивают жалобы. За декабрь получили двести двадцать четыре заявления крестьян, большинство их направили обратно в районы. Ответили на немногие, но что это за ответы! Они в состоянии вызвать только возмущение Постышев так и сказал исполкомовцам: «У вас в Бюро жалоб сидят «ответкины», а нужно чтобы там сидели люди, отвечающие за каждую жалобу».
Из газет направлены в районы сотрудники для расследования, почему районные организации не отвечают на жалобы трудящихся.
Годовщина постройки Харьковского тракторного завода. С конвейера сошло тринадцать тысяч тракторов. Здорово отметили начало второй пятилетки!
Сегодня в газетах обращение харьковских тракторостроителей, они высылают на время весенних работ в два района — Старосалтовский и Богодуховский — пятьдесят человек, кроме этого, тридцать человек — на постоянную работу. В Харькове сельскими делами стали заниматься напористо.
В марте прошлого года никто не начинал проверку готовности к севу. Спохватились только, когда ранняя весна нагрянула на поля. Сейчас проверяют все: состояние тракторов, машин, качество семян. На днях в Харькове состоится областной съезд колхозников-ударников.
В прошлом году было немало совещаний, но на них приезжали люди без подготовки Постышев предложил газетам организовать заочную трибуну предстоящего областного съезда колхозников-ударников, а в районах выбрать делегатами тех, кто может рассказать о хорошем опыте, кто из года в год умело ведет хозяйство.
В редакции был профессор Соколовский, рассказывал о том, как Постышев советуется с профессорами и практиками о нормах высева зерна, о том, как вносить удобрения.