Профессор приложил к груди пациента новенький немецкий стетоскоп и кивнул.
— Вы сказали, после операции прошло четыре дня?
— Да.
— Сделайте завтра еще снимки. Полагаю, при такой температуре изъязвления трахеи опасаться не следует.
— Согласен.
Вынув из уха наушник стетоскопа, профессор обратился к пациенту:
— Ну, все идет нормально. Через неделю вам станет гораздо лучше. Все в порядке. Можете быть уверены.
Глаза пациента радостно заблестели. Профессор кивнул и вышел из палаты.
Процессия перешла в другое отделение. Здесь шесть коек стояли напротив друг друга. Лежавшие на них больные в стерильных масках как по команде повернули головы к вошедшим. Это была палата инфекционных пациентов, поэтому старшая медсестра распорядилась, чтобы на время профессорского обхода все надевали маски.
У изголовья старика встал лечащий врач Тахара.
— Анализы по-прежнему показывают наличие бактерий? — поинтересовался профессор Ии.
— Совершенно верно. Тест на прошлой неделе показал пять по шкале Гафки[16]. Четыре недели назад было три.
— Что ему даете?
— Исконтин и бетион. Хотя я считаю, что бетион нужно чем-то заменить.
Лица сотрудников клиники напряглись. Тахара, рядовой врач, предлагает заменить препарат, который прописал пациенту сам профессор. Иными словами, он выступил против распоряжения начальства.
— Нет, бетион сейчас — это то, что нужно. — В присутствии пациентов профессор Ии не позволял себе повышать голос, как он это делал, распекая персонал в лаборатории или кабинете. Но было видно, как кожа между бровями наливается неприятной краской. — Если мы будем все время менять препараты, у пациента станут вырабатываться резистентные бактерии, и у нас не останется методов его лечения.
Профессор специально произнес эти слова громче, чтобы все присутствующие слышали, и направился к следующей койке.
Ко времени, когда обход шести пациентов был завершен, всем членам инспекционной группы уже было ясно: настроение Старика (так обычно в их круге называли профессора) испорчено.
Завотделением Утида бросил на Тахару злой взгляд, говоривший: «Кто тебя за язык дернул лезть со своими замечаниями?!» Сотрудник, раз осмелившийся испортить профессору настроение, не имел больше шансов вернуться под лучи солнца, сколько бы времени ни прошло. Это было известно каждому, но Тахара, намеренно или нет, совершил этот промах.
Процессии, напоминавшей шествие феодальных вассалов за своим сюзереном, потребовалось полтора часа, чтобы обойти четыре отделения и три специальные палаты. Обход закончился уже после полудня.
— Тахара! Можно тебя на минутку?
Утида проводил профессора Ии до его кабинета и, вернувшись, окликнул Тахару. Остальные сотрудники тут же встали с мест и отправились на обед.
Эйити сидел в кафетерии, ел в одиночестве рис с карри и ждал, когда появится Тахара. Хотя они учились в медицинском университете на одном курсе, в глубине души Эйити иронически относился к своему однокашнику, считая его посредственностью. Однако сейчас они с Тахарой вместе работали над докладом на тему «Химические методы лечения послеоперационной трахеальной фистулы», которую должны были представить профессору. Поэтому последствия дурацкой ошибки, которую совершил его соавтор, должны были коснуться и Эйити.
Он доел рис, запил его водой из стакана, и в это время у автомата, выдававшего талончики на питание, появилась сутулая фигура Тахары. Эйити помахал ему рукой, и тот, волоча ноги, направился к заставленному грязной посудой столу.
— Ты чего, обалдел? — со страдальческим видом спросил Эйити, постукивая ногтем по кончику сигареты.
— Э-э?
— Зачем ты сказал это Старику?
— Но… все же знают, что эффективность бетиона при лечении туберкулеза близка к нулю… — бессильно проговорил Тахара, опустив голову. — Моим пациентам это лекарство никак не поможет, сколько их ни корми. Вместо него лучше применять этамбутол.
— Старик говорит, что этамбутол можно применять только на критической стадии.
— Пациент с открытой формой, у него «пятерка» по Гафки, состояние критическое. И ты не хуже меня знаешь, почему Старик настаивает на бетионе. Он же получает деньги на исследования от фармацевтической компании, которая его выпускает.
Эйити молча зажег сигарету. Ему не надо было рассказывать, что целый ряд дополнительных проверок показал, что бетион бесполезен при лечении туберкулеза. Он относится к препаратам класса тибионов, которые больше не используются даже в Германии, где их впервые синтезировали.
16
Количественная характеристика наличия туберкулезных бактерий, первоначально разработанная немецким микробиологом и эпидемиологом Георгом Гафки (1850–1918).