До самого последнего времени Одзу казалось, что они с приятелем находятся примерно на одном уровне, но теперь Хирамэ в его глазах как-то неожиданно повзрослел.
— А ты… изменился.
— Любовь, говорят, меняет человека. Не влюбись я в Айко — думаешь, стал бы я так заниматься? Я сам на себя удивляюсь.
— Ты что, ее так любишь, эту Айко?
Айко Адзума. С тех самых пор Одзу и Хирамэ ее больше не встречали. Но несмотря на это, в сердцах обоих ее лицо рисовалось живо, как никогда. Хотя Айко, скорее всего, и во сне не могло присниться, что фактом своего существования она вызвала такую трансформацию в одном из парней.
Осень вступила в свои права. Гингко, что росли по обочинам шоссе, проложенного вдоль железнодорожного пути, рассыпали бесчисленные листья по пешеходным дорожкам. Пожелтела листва на тополях в школьном дворе. Колоски мисканта, разросшегося по берегам Сумиёсигавы, подсохли и побелели.
Пришел декабрь. В последнюю минуту Одзу решил последовать примеру Хирамэ и взялся за словарь Акао, купил учебник «Математика в таблицах». При этом он понимал, что шансов поступить в старшую школу Химэдзи, первую из двух, которые он выбрал, у него нет.
Восемнадцатого декабря на станции Санномия Хирамэ сел в поезд, идущий в Хиросиму. Там ему предстояло держать экзамены в морскую кадетскую школу.
Хотя эти экзамены его напрямую не касались, три дня, предшествовавшие отъезду Хирамэ, Одзу не находил себе места.
Воображение рисовало ему заполненный тишиной экзаменационный зал, где склонились над листами с заданием приехавшие на экзамены парни. Среди них он видел Хирамэ, который сидел и часто моргал глазами. В классе в эти дни пустовала лишь парта Хирамэ. Учитель, делая перекличку, усмехнулся и кивнул:
— Ну да, он же у нас в Этадзиму[25] отправился.
Шли зимние каникулы, но в школе организовали дополнительные занятия для тех, кому было интересно. Так учителя демонстрировали отеческое отношение к подопечным, стараясь помочь им в подготовке к приближавшимся экзаменам.
На первом таком занятии в классе наконец появился Хирамэ. Его сразу окружили.
— Привет! Ну как все прошло?
— Ничего хорошего. В голове все перемешалось. Я и не заметил, как три дня пролетели.
— Так ты прошел или нет?
— Не знаю. Я вспоминать об этом не хочу.
Хирамэ выглядел страшно усталым, измочаленным. Глядя на него вместе с одноклассниками, Одзу понимал, какой отчаянный бой пришлось вести его другу, выжимая из себя ресурс, которым он не располагал.
— Кажется, я провалился, — тихо признался ему Хирамэ, когда они остались одни. — Я намучился и с математикой, и с грамматикой. Знаешь, как трудно было? Что-то написал, конечно… но экзаменаторы такие строгие.
— Но ведь ты везучий, — попытался подбодрить друга Одзу. Но ведь за счет одного везения экзамены не вытянешь.
На дополнительных занятиях Хирамэ больше не появлялся. Одзу представил, как он сидит дома, переживая постигшую его неудачу.
Это произошло на третий день после начала дополнительных занятий.
Одзу возвращался домой из школы. По пути, на одной из остановок электрички, в вагон вошли три-четыре человека. Один из них, морской кадет в темно-синей форме, сделал суровое лицо и схватился за свисавший сверху кожаный поручень.
Одзу уже видел это лицо. Это был тот самый кадет, который разговаривал с Айко Адзумой и его подружкой, когда в прошлые летние каникулы они возвращались с пляжа Асия.
Одзу вдруг стало трудно дышать, будто огромная рука придавила грудь. Но кадет, похоже, его не вспомнил, просто смотрел в окно.
На остановке у Асиягавы он сошел с электрички, стараясь держаться прямо, как по стойке смирно.
Одзу почему-то кольнуло дурное предчувствие, но он никак не мог понять, в чем причина.
«Хирамэ провалился». Вот какая мысль посетила его в этот момент.
Наступило второе января.
Предчувствие Одзу сбылось. В этот день на пороге его дома неожиданно появился Хирамэ.
— Все! Я провалился.
Стоя в дверях, Одзу взял телеграмму из рук не перестававшего моргать приятеля.
«Очень сожалеем. Попробуйте в следующий раз».
В глазах Одзу слова телеграммы, отправленной комендантом общежития, в котором жил во время экзаменов Хирамэ, выглядели как ряд безжизненных цифр.
— Пойдем на улицу.
Одзу не знал, как утешить Хирамэ. В эту минуту он был готов отдать все деньги, полученные в подарок на Новый год, чтобы излечить рану в сердце друга.
— Слышь, у меня деньги есть. Можем с тобой шикануть.
— Угу-у, — вяло протянул Хирамэ.
25
Город в преф. Хиросима, где во время Второй мировой войны находилась морская кадетская школа.