Пряча улыбку, Одзу слушал друга, слова которого очень напоминали директивы его президента. Он заглянул в лицо Хирамэ и по его выражению понял, что тот говорит совершенно серьезно.
В этот момент с улицы донесся шум толпы. В окно они увидели группу домохозяек с усталыми лицами из Женской лиги за национальную оборону, державших в руках бумажные флажки с восходящим солнцем.
— Кто-то уходит на войну, — пробормотал Хирамэ. — Везде провожают призывников.
— Угу…
— Ужас. Нас тоже могут когда-нибудь забрать.
Одзу молча кивнул. Но он еще не мог представить себя солдатом. Они с Хирамэ были в разном положении. Между ним, студентом, имеющим право на отсрочку от призыва в армию, и Хирамэ, у которого этого права не было, открывалась целая пропасть.
— Когда же эта война кончится?
— Давай о чем-нибудь другом поговорим. — Одзу хотелось, чтобы встреча с Хирамэ, которого он не видел так долго, проходила повеселее. — То, что ты рассказывал про жмотство, куда интереснее.
— Ну да. Хочешь расскажу про тест, который придумал наш шеф? Он отлавливает новичка и задает ему чудную загадку. Как проверить, поглядев только на содержимое чьего-нибудь кошелька, разбогатеет этот человек в будущем или нет?
— И что же это за тест?
Людские голоса постепенно стихали в отдалении. В кафе вошел новый посетитель.
— Покажи кошелек.
— Кошелек? Мой?
— Ну да.
Одзу достал кошелек из брючного кармана. Хирамэ, не переставая моргать, изучил содержимое.
— Н-да. Ничего хорошего. — Он печально покачал головой. — Ты никогда не станешь богачом.
— Почему?
— У тебя здесь пять бумажек по десять сэн. И еще три по пятьдесят, так?
— Ну и что такого?
Вернув кошелек, Хирамэ заговорил негромко и спокойно, будто преподавал другу важный урок:
— Послушай, что говорит наш шеф. Люди легко тратят мелкие деньги. Разменял крупную бумажку, глянь: а уже ничего и не осталось. Собралось пять бумажек по десять сэн, обмениваешь их на монету в пятьдесят сэн. Две таких монеты — это уже одноиеновая купюра. Накопил десять иен — несешь в банк. Без такого подхода денег не сделаешь… это я точно знаю.
— Ты прямо без ума от своего президента.
— Это точно. Я думаю, он великий человек. Он по-настоящему, глубоко проникся своими идеями. До такой степени, что их почти на вкус ощущаешь.
Сам Одзу считал, что президент просто помешался на деньгах, но мнения своего высказывать не решился. Он был искренне рад, что его друг, не сумевший продолжить учебу, был вполне доволен своим нынешним положением.
— Значит, хорошо, что так получилось? Что ты в эту фирму попал?
— Ну да. Я тоже так считаю.
Друзья собрались уходить. Одзу хотел было расплатиться, но Хирамэ остановил его:
— Нет уж, дай я.
— Но это же будет нарушением духа, который вы там у себя исповедуете.
— Сегодняшний день — исключение. Ведь когда-то ты угощал меня кусикацу в храме Эбису.
Хирамэ осуждающе взглянул на Одзу, когда тот швырнул пустую пачку от сигарет в мусорную корзину.
— Ну что ты делаешь?! Она бы еще пригодилась для чего-нибудь. Не бывает на этом свете бесполезных вещей.
Прошло несколько месяцев. Атмосфера военного времени сгущалась — ввели карточки на сахар и спички, рестораны и кафе стали работать только с пяти до восьми, в колледже Р., куда ходил Одзу, увеличили часы на военную подготовку. Но студенты еще жили студенческой жизнью.
Одзу постепенно привык к жизни на подготовительном отделении, хотя это далось ему нелегко. Появились у него и новые друзья. Они научили его, как можно прогуливать занятия и вместо них закатиться к кому-то домой и резаться в маджонг или сгонять где-нибудь партию в бильярд. Одзу пристрастился к курению и узнал, как втирать масло в форменную фуражку, чтобы она блестела как кожаная.
Так постепенно фигура моргуна Хирамэ растворялась в памяти Одзу. Он стал лениться писать другу, письма от того тоже прекратились.
Однажды ясным сентябрьским днем слушатели подготовительного отделения колледжа Р. отправились на работы на военный завод в Амагасаки. Уже год или два руководство колледжа раз в два месяца посылало на трудовую повинность своих студентов.
Одетые в форму для занятий военной подготовкой студенты под руководством заводских рабочих полдня таскали со склада тяжелые заготовки.
— Зачем нас заставляют этим заниматься? — недовольно ворчали все. — Какой толк стране от того, что студенты корячатся с этими железяками?