Тахара не сводил с Эйити глаз. Чтобы укрыться от этого взгляда, Эйити сорвал открытку с панели, швырнул ее в урну и пробормотал:
— Ты трус! Пока есть такие врачи, как ты, прогресса в медицине быть не может!
Когда в тот вечер Эйити вернулся домой, он застал отца в гостиной с газетой в руках в хорошем настроении.
— Привет! Сегодня утром все было здорово. Спасибо тебе. Ты ужинал? — поинтересовался отец.
— Я ел.
Эйити, против обыкновения, приветливо посмотрел на отца. Слова, которые он услышал от шефа, вызвали радость в его душе.
— Вот, лечись. — Он достал из сумки лекарство, которое выписал для отца. — Пей каждый раз через полчаса после еды.
Эйити поднялся, чтобы уйти к себе, но отец остановил его:
— Эй! Давай чайку выпьем.
Из кухни вышли мать и сестра.
— Отец сказал, что посмотрел, где ты работаешь, — сказала мать, наклоняя чайник. — Мы сейчас только об этом и говорили.
— Вот такая у тебя родня. — Сестра высунула язык и засмеялась.
— Послушайте! Эйити в больнице не последний человек. Когда мы проходили по коридору, один пациент подошел к нам и поблагодарил его за помощь.
— A-а, этому человеку в нашем отделении сделали операцию, удалили легкое.
«Когда Эйити в последний раз так спокойно и непринужденно разговаривал с родными? Сколько лет назад? Вот так, по-семейному, мы все собирались, когда он школу оканчивал», — думал Одзу.
— Врач — хорошая профессия. Я рад, что ты ее выбрал. Видеть страдающих людей, которых ты лечишь своими руками…
Эйити едва заметно скривился. Старик все видит в розовом сентиментальном свете. Это тот самый непереносимый гуманизм, который исповедует отцовское поколение.
— Я не лечу болезни одними руками. Такие времена миновали. Медицина стала системной наукой.
— Но радость излеченного пациента остается прежней. Оно одинакова — что прежде, что сейчас.
— Конечно. Но пациенты приходят и уходят. С каждым сантименты разводить нет времени. Мы не похожи на врачей из кино или телесериалов.
Одзу собрался открыть рот, но остановился. Ему не хотелось портить этот замечательный вечер очередной пикировкой с сыном.
— Ну да, конечно. Но сегодня в твоем корпусе я увидел женщину на каталке, которую выкатила из лифта медсестра. Цвет лица у нее был ужасный.
Одзу сменил тему, и на посуровевшее было лицо Эйити вернулось прежнее выражение:
— A-а… это пациентка, проходившая сегодня обследование. Ей скоро предстоит операция.
— Она твоя пациентка?
— Моя. Но она не только у меня наблюдается. Она вдова, зовут Айко Нагаяма. Муж ее вроде на войне погиб.
Эйити заметил, что отец пристально смотрит на него.
— Что-нибудь не так?
— Как, ты сказал, ее имя?
— Ее имя? Айко Нагаяма. Ты что, ее знаешь?
— Нет, — покачал головой Одзу.
Сомнений не оставалось. Это была она. Но женщина, которую он увидел сегодня утром издалека в конце коридора… как она осунулась и исхудала! Она была юной девушкой, купавшейся в море на пляже в Асия. И Одзу не мог вызвать в памяти нынешний облик Айко, которую встретил в больнице.
— Эта женщина, — обратилась к Эйити мать, — что у нее?
— Э-э… онкология. Рак желудка.
— Рак желудка лечат, правда? — вмешалась в разговор сестра.
— На ранних стадиях. Если рак на слизистой оболочке, тогда нестрашно, но если он дал метастазы — дело плохо.
— А у Нагаямы-сан метастазы?
— Да.
— Тогда от операции толку не будет?
— Пока не разрежешь — не поймешь.
Похоже, этот разговор уже потерял для Эйити интерес. Он допил чай, взял газету, которую отложил отец, и спросил у матери:
— Фуро готово?
— Можешь идти. Скажи, если прохладно, я включу газ.
Он встал и направился к дверям и неожиданно услышал за спиной голос отца:
— Я хочу, чтобы ты ее лечил.
Эйити удивленно обернулся.
— Вылечи ее.
— Отец! Есть рак, который можно вылечить, и есть рак, с которым ничего поделать нельзя. Врач не может знать точно, пока не разрежет больного.
Одзу слышал, как сын поднялся на второй этаж, потом спустился и открыл стеклянную дверь ванной комнаты.
— Послушай, — не поднимая головы, заговорила жена, — ты ее знаешь… эту женщину?
— Почему ты спрашиваешь?
— Так просто. Мне почему-то вдруг показалось…
Одзу промолчал и переключил внимание на телевизор. На экране с профессиональной улыбкой заливался какой-то певец.
«Хирамэ опять позвал ее», — размышлял Одзу. Он не думал, что когда-нибудь еще встретится с Айко, но вот судьба свела их снова. Не иначе как Хирамэ с того света это устроил. Но зачем? Для чего?