Сидевшая за столом молодая сестра удивленно посмотрела на него.
— Я слышал, что Нагаяме-сан стало хуже.
— Вы родственник?
— Нет, знакомый…
Сестра встала со стула и с сочувствием пробормотала:
— Нагаяма-сан… умерла. Примерно час назад…
Одзу с растерянным видом застыл в дверях.
— Умерла?
— Да. И доктора, и я… мы делали все возможное, но…
— Умерла… и…
— Ее тело в морге. Там две ее подруги… Вы хотите туда спуститься?
Одзу кивнул. Сестра объяснила ему, как попасть в морг.
— Там сидит охранник… Скажите ему, что вы знакомый Нагаямы-сан.
Одзу поблагодарил сестру и спросил:
— Нагаяма-сан… она сильно мучалась?
— Нет. Она довольно долго была в коме. Думаю, она не чувствовала боли.
Следуя объяснениям сестры, Одзу спустился на первый этаж пустого больничного корпуса и вышел во внутренний двор.
Темно, хоть глаз коли. Здание больницы возвышалось перед ним как стена. В большинстве окон свет был погашен. Работа не замирала только на сестринских постах, расположенных на каждом этаже. Больница — это место, где жизнь рождается и умирает. Человек нередко задает себе вопрос, когда он умрет, при этом его совершенно не интересует, где это произойдет. Взять, к примеру, Айко. Приходило ли ей в голову, где ее настигнет смерть, когда она еще была здорова? Представляла ли она себе эту жалкую больничную палату?
Миновав внутренний двор, Одзу подошел к прятавшемуся за деревьями квадратному зданию из бетонных блоков. В нем и располагался морг.
В маленькой клетушке у входа сидел охранник и читал книгу.
— Я знакомый… Нагаямы-сан, — сказал Одзу охраннику.
Тот оглядел посетителя и через крошечное окошко просунул деревянный номерок.
— По лестнице вверх и налево. Номерок потом не забудьте вернуть.
Одзу поднялся по пахнувшим цементом ступенькам. Свет струился из освещенной лампами комнаты, где на стульчиках сидели две женщины. У гроба из некрашеного дерева стояли зажженные свечи. Курились ароматические поминальные палочки, их дым в тишине поднимался к потолку.
Одзу поклонился женщинам, сложил перед гробом руки ладонями вместе и зажег поминальную палочку.
«Айко! Это я. Одзу, — прошептал он про себя. — Вот мы опять встретились. Последний раз виделись больше двадцати лет назад, я тогда и подумать не мог, что следующая встреча будет в таком месте…»
Перед его глазами встала одетая в шаровары Айко, медленно поднимавшаяся по каменным ступеням храма Дзёсёко в Сюдзане. Ему тогда было двадцать четыре года, Айко — двадцать три.
В морге не было никакой внутренней отделки. Только голые бетонные стены, на которые пламя свечей отбрасывало похожие на пятна тени. Одзу присел рядом с двумя женщинами, видимо, подругами Айко.
Он закрыл глаза, и перед ним одна за другой стали разворачиваться картины давно минувших дней. Айко в форменной матроске едет в электричке. Она замечает, как Одзу и Хирамэ крадутся за ней по дорожке вдоль Асиягавы, и уходит от них, задрав нос. Айко в купальнике плескается в воде с подружками на пляже в Асия. Всего час назад ее жизнь, сплетенная из таких сцен, подошла к концу.
— Простите… — услышал Одзу и открыл глаза.
— Вы еще здесь побудете?
Это была одна из подруг Айко. Судя по виду, лет ей было прилично, но Одзу показалось, что когда-то он уже видел это лицо.
— Да, конечно.
— Мы хотим обзвонить людей, сообщить, что Айко умерла. Вернемся через полчасика… Это будет очень любезно с вашей стороны.
Когда Одзу встал со стула, женщина удивленно посмотрела на него:
— Извините… вы, случайно, не учились в школе Нада?
— Учился.
— Вы меня не помните? Мы с Айко всегда ездили на электричке в гимназию из Асия. Меня зовут Накамура.
Одзу мигнул и затряс головой. Перед глазами встало рыбье лицо Хирамэ.
Женщины вышли. Одзу положил руки на колени и стал смотреть на дымок, поднимавшийся от ароматических палочек, затем перевел взгляд на колеблющееся пламя свечей. Палочки и свечи — единственное, что символизировало здесь траур по Айко.
Скоро явится человек из похоронного бюро и увезет тело. Может статься, покойная и не вспомнила бы сидящего сейчас у ее останков человека, думал Одзу.
Да… Ведь он не входил в круг ее друзей. И все же в эту ночь он несет вахту у ее остывшего тела. Это не простая превратность судьбы. Одзу чувствовал, что за всем этим кроется смысл жизни.
«Что означала для меня и Хирамэ эта женщина?» — размышлял Одзу, рассматривая сцепленные пальцы рук.
Бывают люди, не оставляющие в душе никакого следа, сколько с ними ни встречайся. А попадаются и такие, кто лишь раз коснется вашей жизни, но останется в памяти до конца дней. Для Хирамэ таким человеком оказалась эта женщина, а для Одзу таким другом был Хирамэ.