— Послушай меня, — сказал он и, к её ужасу, подошел ближе. — Когда я впервые встретил тебя, я и понятия не имел, что ты будешь одной из нас. Да и как я мог догадаться? Но я знал, что ты другая, совсем не такая, как та твоя фальшивая подруга. Не просто очередная симпатичная девчонка, а действительно особенная.
«Симпатичная? Он думает, что я симпатичная?» — лихорадочно соображала Кэсси. Спокойствие покидало её, хотя она отчаянно за него цеплялась.
«Выглядеть холодной и безразличной! — приказала она себе. — Только вежливое любопытство. И ничего ему не показывать!»
Серо-голубые глаза Адама теперь пылали, его необыкновенное, гордое лицо ясно отражало его гнев. Но больше всего Кэсси смущала боль в глубине этих глаз.
— Ты не была похожа ни на одну из тех девушек, которых я встречал за пределами Нью Салема. Ты принимаешь странные вещи — даже загадочные вещи — ты не боишься, и не пытаешься их разрушить. Ты… открытая. Терпимая. Ты не ненавидишь и не отвергаешь сразу то, что отличается от всего обычного.
— Не такая терпимая, как Диана. Она самая…
— Причем здесь Диана? — сказал он, и Кэсси поняла, что он на самом деле так думает. Он был настолько честным и прямым, что даже само слово «предательство» вряд ли когда-либо посещало его мысли.
— Я подумал, — продолжил он, — что ты — та, которой я мог бы доверить всё. Даже свою жизнь. И когда я увидел, как ты держишься против Джордана, парня, который в два раза больше тебя, я понял, что был прав. Это был один из храбрейших поступков, которые я когда-либо видел — и ты совершила его ради незнакомца. Ты позволила ему ранить себя ради меня, даже притом, что ты меня не знала.
«Ничего ему не показывай, — подумала Кэсси. — Ничего».
— И после этого, я почувствовал к тебе нечто особенное. Какое-то особое понимание. Я не могу это объяснить. Но с тех пор я всё продолжал думать об этом. Я много о тебе думал, Кэсси, и я ждал, когда смогу рассказать Диане о тебе. Я хотел, чтобы она узнала, как она была права, что есть люди и не из Круга, которые могут сотрудничать с нами, которым можно доверять. Которые могут доброжелательно относиться к магии. Она долгое время пыталась убедить в этом Клуб. Я хотел рассказать ей, что ты открыла мне глаза — во многих смыслах. Когда мы расстались в тот день на пляже, я словно стал больше замечать вокруг себя, пока искал артефакты. Словно всё стало ярче. И я собирался рассказать Диане об этом тоже, думал, может она сможет найти этому объяснение.
— И всё это время, — заканчивал Адам, обращая всю силу взгляда своих серо-голубых глаз на Кэсси, — я ни разу не пожалел, что дал тебе эту халцедоновую розу — даже несмотря на то, что мы никогда не даём подобных вещей посторонним. Я надеялся, что ты никогда не окажешься в такой беде, когда он мог бы тебе понадобиться, но я хотел бы быть рядом, если бы такое вдруг произошло. Если бы ты когда-нибудь сделала так, как я тебе говорил — креко сжала камень в ладонях и подумала обо мне, я бы узнал, и я бы примчался туда, где бы ты ни была. Я думал, что ты именно такая особенная.
«Это правда?» — чувствуя головокружение, подумала Кэсси. Она столько раз держала камень в руках, но она никогда не сжимала его так крепко в ладонях и не думала только о нём в тот момент. Она никогда не следовала этим указаниям, потому что она никогда не верила в магию.
— А теперь я вернулся и узнал, что ты совсем не чужая нам. Или только наполовину. Я был рад увидеть тебя здесь, и узнать, что ты присоединилась к Кругу. И из того, что мне рассказала Диана, я понял, что она тоже видит какая ты особенная. Но я не мог рассказать ей, что знаю тебя — потому что по каким-то причинам ты не хочешь, чтобы об этом кто-нибудь узнал. Я уважаю твоё решение. Я держал свой рот на замке и думал, что ты объяснишь мне всё, когда сможешь. А вместо этого… — Он беспокойно взмахнул руками. — Вот! Ты избегаешь меня всю неделю, а теперь ведёшь себя так, будто между нами никогда и ничего не происходило. Ты даже специально призываешь Силы против меня, чтобы заставить меня поверить в ложь. И сейчас я хочу узнать почему?
Повисла тишина. Кэсси могла слышать шум волн внизу, словно мягкие, ритмичные раскаты грома. Она чувствовала ясный, прохладный ночной воздух. И, наконец, словно вынужденная, она подняла глаза и посмотрела ему в лицо. Он был прав; она не могла ему лгать. Даже если он высмеет её, даже если он будет жалеть её, она должна сказать ему правду.
— Потому что я люблю тебя, — сказала она просто и тихо. И она не позволила себе отвести взгляд.
Он не засмеялся.
Но он смотрел на неё, словно не веря. Словно не понимая, правильно ли он её расслышал.
— В тот день на пляже я тоже почувствовала кое-что особенное, — сказала она. — Но я почувствовала что-то большее. Я почувствовала, будто мы были как-то… связаны. Как будто бы мы были притянуты друг к другу. Как будто мы принадлежали друг другу.
Она могла видеть замешательство в глазах Адама — как то головокружительное, молниеносное замешательство, которое ощутила она, обнаружив тело Кори.
— Я знаю, это звучит глупо, — добавила она. — Я не могу поверить, что говорю это тебе… но ты просил правду. Всё, что я почувствовала в тот день на пляже, было неправильным, теперь я знаю это. У тебя есть Диана. Никто в здравом уме не будет желать чего-то ещё. Но в тот день… у меня были разные глупые мысли. Я даже на самом деле подумала, что видела что-то, связывающее нас, будто серебристый шнур. И я почувствовала себя так, словно я привязана к тебе, словно мы понимаем друг друга. Как будто мы были рождены друг для друга, и не было смысла этому сопротивляться…
— Кэсси, — произнес он. Его глаза стали почти черными от эмоций… Выражение чего? Абсолютного недоверия? Антипатии?
— Теперь я знаю, что всё это неправда, — сказала она беспомощно. — Но тогда я не осознавала. И тогда ты стоял так близко ко мне, смотрел на меня сверху вниз, я подумала, что ты собирался….
— Кэсси…
Её слова словно вызвали какую-то магию из воздуха, или просто её восприятие было крайне обострено. Она задержала дыхание и вновь увидела это. Серебряный шнур. Звенит и мерцает, с ещё большей силой, чем когда-либо, связывает их вместе. Это было так, будто её сердце было напрямую связано с его сердцем. Её дыхание становилось всё более и более частым, и она с изумлением подняла на него взгляд.
Их глаза встретились. И в этот момент Кэсси распознала те эмоции, от которых прежде потемнели эти серо-голубые глаза.
В них не было недоверия. Только понимание и удивление, отчего у Кэсси подогнулись колени.
«Он… вспоминает, — подумала она. — И видит то, что было между нами, в новом свете. Осознает на подсознательном уровне то, что он чувствовал в тот день».
Она понимала это так ясно даже без слов. Она знала его. Она могла чувствовать каждый удар его сердца, она могла видеть мир его глазами. Она даже могла видеть себя так, как видел её он. Хрупкое, застенчивое существо, со своей полускрытой красотой, словно дикий цветок в тени деревьев, но с прочным и сияющим стальным стебельком. И так же как она смогла увидеть себя его глазами, она смогла почувствовать то, что он чувствовал к ней…
О, что же происходит? Мир словно застыл, и в нём были только они вдвоем.
Глаза Адама были широко раскрыты от изумления, зрачки были огромными, и она чувствовала, как тонет в них, когда он смотрит на неё сверху вниз. Прядь волос упала ему на лоб, так изящно, спутанные волнистые волосы, которые были словно всех оттенков осени в Новой Англии. Он был похож на лесного бога, который вышел на поляну в свете звёзд, чтобы соблазнить застенчивую лесную нимфу, и он был неотразим.
— Адам… — сказала она. — Мы….
Но ей так и не удалось закончить фразу. Он был слишком близко к ней сейчас, она могла чувствовать его тепло, чувствовать, что между ними словно проходят электрические разряды. Она почувствовала, как его руки взяли её за локти. Затем медленно, медленно, она чувствовала, как он притягивал её к себе до тех пор, пока его руки не обвились вокруг неё, обнимая её полностью. Этот серебряный шнур больше нельзя было игнорировать.