— О чем речь? Я поскачу, — оживился Задира. — Это же будет первый в истории случай торпедирования дракона, хо-хо!
— А лошадью ты умеешь править? — поинтересовался я. Я-то не умел точно, вдруг и Задира…
— Да чего же там уметь? — рассмеялся один из деревенских мальчишек, неотступно сопровождавших каждый наш шаг. — За левую вожжу дернешь — она влево вертает, за правую — вправо. Кнутом огреешь — вперед бежит! Ни тебе карбюраторов, ни аккумуляторов у кобыл нет, и контакты у них не отстают!..
Судя по хохоту окружающих, это был камушек в чей-то огород.
Задире, однако, было не до чужих огородов.
— А если остановить надо, тогда как?
— Дави на тормоза и кричи «Тпру», — весело объяснили деревенские.
Похоже — приносить в жертву случайных прохожих все-таки не столь грустно, как своих родственников. Бабы, правда, поглядывали на нас скорбно, но волю чувствам старались не давать.
Выбрались из села мы налегке — рюкзаки и Карлу, как слишком коротконогого, оставили на месте ночлега. Кобылку вели на узде. Толпа, провожавшая нас, быстро отстала. Звенели жаворонки, пахло свежескошенным сеном, светило солнышко, дрожали колени. У меня по крайней мере. Но и Задира был несколько бледноват и суетлив — тоже нервничал. Лишь Профессор оставался верен себе — видимо, не допускал мысли, чтобы проект, разработанный на научной основе, мог подвести.
И вот началось. Сначала мы услышали рев и увидели столб пыли. Потом показался сам Горыныч. Жалко, не было у нас фотоаппарата, описать такое страшилище просто невозможно.
Но все же вообразите слона, скачущего, словно лягушка, или лягушку величиной со слона. Добавьте к этому короткий мощный хвост, пасть, полную хорошо отточенных кинжалов и когти, каждый из которых длиннее моей сабли…
Теперь представьте, что этакое чудище с топотом, от которого вздрагивает земля, скачет прямо на вас, тараща равнодушные, с тарелку величиной глаза, и если вас не охватит ужас, то или у вас никудышная фантазия, или синтетическое, как у нашего Научного Мальчика, сердце. Мельком я видел, как дрожали руки у бесстрашного Задиры, когда он прятал в карман коробок со спичками и вытаскивал из-за пояса боевой томагавк. На свои руки мне смотреть было некогда, дракон стремительно приближался.
— Гони! — шепнул я Задире. — Гони, а то поздно будет!
Задира дернул за вожжи, взмахнул кнутом, и кобылка засеменила навстречу верной гибели.
Прижимистый народ — мужики — подсунули нам совсем дряхлую полуслепую лошадь, но, к сожалению, обоняние у нее все-таки частично сохранилось. Мы этого не учли. Когда до Горыныча осталось каких-нибудь пятьдесят метров и Задира уже исчиркал полкоробка спичек, лошадь встала вдруг на дыбы и рванулась назад так, что просто непонятно, как уцелели оглобли.
А теперь представьте картину:
Прямо на нас мчится старушка-лошадь, везущая смертоубийственную бочку (у которой шнур все-таки каким-то чудом подожжен!), в бочку вцепился мертвой хваткой бледный Задира, а следом огромными скачками, брызгая желтой пеной, их настигает страшный, кипящий яростью дракон.
— Прыгай! Прыгай, балда! Взорвешься! — кричу я, с ужасом понимая, что Задира ничего не видит и не слышит. Дальше все происходило, как в кошмарном сне. Мимо нас, гремя и грозя каждую секунду развалиться, промчалась бричка. На промелькнувшем мимо лице Задиры я заметил такую тоску и обреченность, что этого нельзя было вынести. С отвагой отчаяния я выскочил из-за бугра, за которым прятались мы с Профессором, и, судорожно сжимая в руке саблю, устремился навстречу дракону.
Говорят, сумасшедших оберегает их безумие. Похоже, что так. Прямо надо мной раздался рев чудовища. Смрадный вихрь закругил меня и поднял над землей. До сил пор в мельчайших деталях вижу перед собой глубокую пещеру разинутой пасти с клыками в зеленой пене и желтое немигающее колесо глаза. Я плохо соображал, что делаю, наверное, просто пытался оттолкнуть от себя эту кошмарную морду с леденящими душу глазами. Короче говоря, я ткнул перед собой саблей. Острый, как бритва клинок, легко, точно в масло, вошел в выпученный драконий глаз и с мелодичным звоном сломался, столкнувшись с бетоном черепа. В ту же секунду я отлетел шагов на двадцать в сторону от тяжеленного удара не то лапы, не то хвоста и в глазах моих потемнело.
Дальнейшее я передаю со слов Научного Мальчика, которому со стороны все было отлично видно.