Тут мама перестала сердиться и за волосы папу потрепала:
— Сочинитель ты мой!
— А я, — спрашиваю, — а я?
— И ты, — говорит мама. — Ты тоже мой. Оба вы мои и оба сочинители.
…Впрочем, все это прямого отношения к тому, о чем я хочу вам рассказать, не имеет. Тем не менее нам придется сделать еще одно отступление и, вернувшись на несколько лет назад, познакомиться с событием, которое повлекло за собой все остальные.
Странное появление Карлы
Появился Карла действительно очень странно. Возвращался как-то папа вечером с работы и видит: валяется у наших дверей большущая картонная коробка, а в ней что-то ворчит и шевелится.
— Эй, — крикнул папа, заходя на кухню, — тут нам какого-то зверя подбросили!
Открываем мы коробку, а из нее вылезает горбатенькое существо в грязновато-коричневом вытертом мундирчике, лысенькое, с бесцветными, быстрыми глазками, а по кухне распространяется удивительно противный запах. Будто протухло что-то.
— Спасибо. Большое спасибо, что вы меня… к себе… в дом… Я приложу усилия и оправдаю… Вы будете мной довольны… Большое спасибо… — залопотал карлик, вытягиваясь по стойке «смирно».
— Откуда у тебя это? — недоумевает мама.
— Возле дверей нашел. Ну-ка, доложи, раз ты такой бравый: кто тебя выбросил и вообще зачем ты?
— Я буду стараться… Я добросовестный… Вы не пожалеете… Я…
— А записки в коробке нет? — спросил отец. — Когда ребенка подбрасывают, всегда записку кладут.
Записки не было, была загадочная типографская этикетка: «Эдик, говорящий мальчик со съемными лицами. 3-й сорт. Цена 1 руб. 21 коп.»
— Нес кто-нибудь по лестнице и выронил, — предположил папа. — Повесим утром на дверях объявление, может, и отыщется хозяин. Чего только этот Эдик так противно пахнет?
— Выкупаемся — и не хуже других будем, — вступилась за карлика мама, не терпевшая, чтобы при ней кого-то обижали.
Так у нас поселился Карла. Позже я понял, что не случайно, но и тогда кое-что в появлении столь странного существа столь странным способом нас насторожило.
И насчет «сменных лиц» мы долго ничего понять не могли. У Эдика (скоро все стали его звать Карлой) было постоянно одно лицо, исполненное уважительности, предупредительности, даже угодливости.
— Ваши туфли, Мария Игоревна, несколько запылились. Я взял на себя смелость протереть их мягкой тряпочкой с последующим намазыванием кремом и доведением до блеска посредством щетки…
Так вот витиевато он выражался.
— Спасибо, Карлушенька, — отвечала растроганная мама. — Напомни, будь добр, вечером, чтобы я тебя еще раз зеленым мылом помыла, а то бедная Мурка просто в истерике колотится от твоего аромата. Прямо хоть валерьянкой ее отпаивай.
— Может, его в керосине лучше вымочить? Право слово, приятнее будет возле него находиться, — морщился папа. Он сразу невзлюбил Эдика и, наверное, не только из-за запаха. Карла на него не обижался.
— Извините, Анатолий Александрович, что я вас отвлекаю по пустякам, но эта припадочная Мурка сегодня снова таскала по полу ваш галстук. Я его почистил и повесил в гардероб. Кошке же сделал замечание…
— Ну и дружка нашли мы сыну! — вздыхал отец. — Мало того, что подхалим, еще и доносчик!
Один только Научный Мальчик никак не реагировал на Карлу, он его просто не замечал.
Научного Мальчика сделал у себя в лаборатории папа из всяких ненужных для работы материалов. Наверное, при этом не хватило каких-нибудь деталей, потому что Научного Мальчика обычно ничто, кроме цифр, формул и теорем, не интересовало. Он тоже был очень вежливым, но его вежливость была исполнена чувства достоинства. Не случайно порой мы уважительно величали его господином Профессором (друг мой Задира чаще — «Профессором кислых щей», но от Задиры деликатности разве дождешься!).