— Кажется, доигрались! — вздохнул Научный Мальчик. — Ну что же, веди, Карла, нас в Вашу Бастилию.
Второй разговор с Карликом Великим
Привели нас не в Бастилию, а в императорский дворец. Карлик Седьмой, но, разумеется, Первый по мудрости и благородству, долго молча смотрел на нас. В глазах его была грусть и ирония. Мы стояли растерянные, почти убитые.
— Ну-с, Мои юные друзья, хорошо ли вы подготовили Мое низвержение с престола или есть еще некоторые недоделки?.. Достаточно ли высок боевой дух вашего войска? Впрочем, может быть, у вас недобор? Не стесняйтесь, Я вам могу одолжить на время пару полков. А то что за революция с дюжиной мальчишек и девчонок? Такую революцию и «заливать в крови» неинтересно.
Задира насмешек не выносил. Он сделал шаг вперед и твердо посмотрел в глаза Карлика.
— Зря стараетесь, Ваше Непотребство. От нас вы ни одного имени не узнаете. Мучайте, убивайте — пожалуйста. Все равно дни ваши сочтены! Но пасаран! Рот-фронт! Ход истории необратим… Правда, профессор?
Научный Мальчик грустно, но торжественно кивнул.
— Что вы, что вы! — запротестовал Карлик. — Разве Я против законов истории. Я же сам финансирую историческую науку, как же Я могу ей не верить. Очень серьезная наука. Как только Я вас увидел, Я сразу понял, что дни Мои сочтены. Ничего не поделаешь, уйду на пенсию тотчас, как только вы сформируете парламент. А имена заговорщиков где уж Мне узнать? Не придумано еще таких пыток, которые помогли бы распутать все нити вашего до невозможности тайного заговора! Введите, пожалуйста, сюда эту милую крошку Мяу!
Мы вздрогнули: неужели один из самых надежных наших друзей раскрыт сыщиками вымруков? В зал втолкнули девочку. Да, это была она, бедная Мяукалка, так мечтавшая о розовой ленточке. Мяу бросилась на колени перед троном и застыла с опущенной головой.
— О Величайший из Великих… — тоненьким дрожащим голосом начала она.
— Ладно, ладно, — нетерпеливо перебил Карлик. — Ближе к делу. Что ты сообщаешь Нам про этих молодцов?
— Они все мои друзья.
— Да, да, знаю.
— Они очень хорошие друзья. Такие заботливые, добрые…
— Я уже сказал: Мы учтем это. Говори, что именно ты сообщаешь про них. Ну?
— У них у всех карманы не зашитые. Целых шесть, я хорошо сосчитала — вот тут два, тут, тут и еще изнутри и там, сзади, тоже.
— Понятно. Дальше.
— На них все не серое.
— Ну, их одежду Я и сам могу разглядеть. Еще что?
— А еще вот этот Вадимом Михайловичем дал мне неприличного цвета орден, значок называется. Чтобы тлетворно повлиять на меня.
— Угу, это уже серьезнее. Подрывная пропаганда, так сказать. Дальше.
— Они все, и вот Вадимом Михайловичем тоже, расспрашивали, как перебраться ТУДА, за реку. Наверное, хотели ввести через разведанные места зарубежную интервенцию.
— Та-ак. Это уже интересно! И серьезно, тут военным шпионажем попахивает. Что еще?
— Ах ты кошачья дочь!.. А я-то… Врет она все! — взорвался Задира. — Какая там «интервенция»? Нам самим брод нужен. Нас же обманом в вашу паршивую странишку заманили. Горбатый этот ваш. Ну погоди, он у меня еще потанцует!
— Вы, Вадимом Михайловичем, не отказываетесь от своих слов про дружбу? — спросила Мяу у Задиры. Честно так в глаза ему смотрит, жалобно.
— Я-то от своих слов никогда не отказываюсь. И тебе не мешало бы. Эх ты, «Вадимом Михайловичем»! Сколько раз тебе втолковывал — Вадимом — это когда кем-чем. Фашистам продалась, нашла кому. Да ну тебя совсем!
Расстроился Задира. И было отчего. Мы ведь Мяу действительно другом считали, и нате вам — «чтобы тлетворно повлиять»… «ввести интервенцию».
— В рядах революционной армии небольшое замешательство? — улыбнулся Император Серляндии. — Не надо падать духом — это бывает. Уберите девчонку, выдайте ей, что полагается, и введите остальных.
На смену Мяу ввалилась целая толпа ушастиков и замерла, в немом восторге обожания уставившись на свое горбатое божество.
— Итак, Мои драгоценные, что вы сообщаете? Только не все враз. Коротко и называйте для протокола свое имя.
— Этот вот, — выступил вперед один ушастик и указал на Задиру, — сказал, что он мне друг.
— И мне… И мне… Мне тоже! — загалдели остальные.