— Себе не забудь изготовить еще одно — честное и порядочное, — презрительно посоветовал Задира. — Вдруг понадобится кому-нибудь очки втереть.
Повернуть историю вспять с помощью кулака Задире действительно не удалось. Уже на следующее утро наш ученый муж почистил ботинки, прилизал волосенки и пошагал к девяти часам пятнадцати минутам выявлять биохимические механизмы двуликости. Задира исчез куда-то еще затемно. Наверное, ползает по кустам вдоль пограничной полосы в поисках нужной тропинки. А я сижу в своей комнате и терзаюсь сомнениями. Как, собственно, я могу раскрыть сереньким глаза на них самих, если каждая моя фраза тотчас же становится известной вымрукам? Как я смогу в одиночку защитить ушастиков от уколов? Может, прав Задира — лишь оттуда, из-за реки, может прийти в эту страну свобода и справедливость? Конечно, слишком уж удобен такой вывод — сиди, ничем не рискуя, и жди торжества прогресса. Не по мне такое.
Первым вернулся Задира, грязный, ободранный, злой.
— Ну, что? — спрашиваю нетерпеливо.
— В реку даже палец сунуть нельзя!
Я с тревогой посмотрел на Задирины руки.
— Да нет, я и не совал. В одном месте к реке можно довольно близко подойти. Собачонка на моих глазах туда влетела с разбега… Только раз и успела взвизгнуть. Мелко там было. Действительно, через минуту один скелет в воде остался. Бр-р.
— А лодка или плот?..
— Полена приличного нигде не валяется. Завтра еще разок погуляю, если от шпиков улизнуть удастся.
— А как сегодня удалось?
— Дважды тут один прием, похоже, не проходит… А этот тип еще не притрюхал со службы?
— Нет вроде бы.
«Тип» был легок на помине. Быстро шмыгнул (это степенный-то доктор всех арифметических наук) в дверь и сразу же высунулся наружу, напряженно вглядываясь в коридор. Потом решительно прошел к столу, сел и оглядел нас каким-то непривычным, изучающим взглядом.
— Что, уже раскрыл эффект Януса, переходишь на эффект примуса?
Странное дело, Научный Мальчик не только не обиделся в ответ, но вроде бы даже свысока посмотрел на Задиру.
— Вы вот тут вчера подвергли меня остракизму за мою приверженность науке и даже едва не лишили очков. А я… а я… а я…
— Ну вот, свихнулся, — вздохнул Задира. — Недаром в народе говорят, что наука до добра не доводит.
— Погоди, Задира! Что «а ты», дорогой Профессор?
— Тс-с… Подойдите ближе!..
Научный Мальчик опасливо оглянулся на дверь и окно. Заинтригованные, мы почти уткнулись в него головами.
— Кое-что про эффект Януса я уже узнал. Представляете, лицо Хама и лицо Холуя — вовсе не два разных лица. Это просто две модификации одного и того же пра-лица. Очень любопытно, правда? Всеобщий закон парности или симметричности мира вылился здесь в такой вот оригинальной форме. Интересно бы проследить развитие этого явления на историческом материале и вычленить инвариант таких внешне непохожих феноменов, как хамство и холуйство…
— Опять ты про законы? — начал закипать Задира. — Про яблоню еще не забудь!
— В таком тоне я продолжать разговор не намерен. — Научный Мальчик обиженно поджал губы. Судя по всему, ему было что рассказать. Наконец Профессор прошептал: — Я узнал секрет вакцины! — И, видя, что мы ничего не поняли, раздраженно пояснил: — Вакцины, которую вводят ушастикам в спинной мозг, а стражникам в мозжечок…
Научный Мальчик строго оглядел нас.
— Это страшная тайна, понимаете? Я рискую не только своей жизнью, это тоже понятно? Откуда и как я получил информацию — вам знать не обязательно. Одно скажу: всеобщая солидарность подлинных ученых не пустой звук! И еще одно: если уж вы попадетесь, то хотелось бы рассчитывать, что я останусь э-э… так сказать, инкогнито. Я интересуюсь чистой академической наукой и в политике принимать участие не собираюсь.
Мы торопливо пробормотали по нескольку самых страшных клятв.
— Хорошо, я вам верю. Так вот, вакцина эта вырабатывается очень редким видом плесени, которая была обнаружена местными учеными в глубинах одной подземной пещеры. Вся, подчеркиваю, ВСЯ плесень собрана в круглой каменной башне, которую вы видели в стороне от королевского дворца и которая охраняется тщательнее, чем сам дворец. В башне всегда абсолютная темнота, потому что плесень эта КРАЙНЕ хлипкая и капризная. НА СВЕТУ, особенно на солнечном свету, она тотчас погибает. Выводы делайте сами. Я пошел. Лучше, если отныне нас не будут видеть вместе. Научная работа здесь считается государственной службой, мне пришлось подписать такие бумаги, что… Желаю удачи!