Одоевский побежал в монастырь, поднял шум – плохо, мол, с вашим монахом.
Прибежали, поохали, на том все и кончилось. Естественная смерть, значит так Господу угодно. Подозрений в отношении русского капитана не возникло.
Откланявшись и выразив святой братии сочувствие, Алеша на Орлике отбыл в лагерь.
На следующий день его небольшой отряд скакал на юг Испании, в Севилью. По дороге, некстати, вспомнил вчерашнюю казнь – собаке собачья смерть.
– Ну, будет другой духовник у будущей королевы Испании Изабеллы, всего и делов – плюнуть и забыть.
Через неделю, не напрягаясь, Посвященные с гвардейцами достигли Севильи. Город располагался на левом берегу полноводной реки Гвадалквивир, который нес свои воды в Кадисский залив Атлантического океана.
В первый день отдыхали в развернутом палаточном лагере. На второй, Алеша в сопровождении взвода гвардейцев, отправился в город к губернатору, представиться.
Чем отличались средневековые города в то время, кроме архитектурных достопримечательностей – степенью вони. Там где городские власти следили за очисткой сточных канав, дело обстояло получше, а где не следили – жители и гости города с омерзением вдыхали смрад и ругали последними словами власть.
В Севилье, видимо, следили иногда. Что знал Одоевский о юге Испании – да почти ничего. Знал что по соседству доживает последние годы Гранадский эмират. Что в Севилье есть монетный двор, существует хлопчатобумажное и эмалевое производство и где-то в окрестностях существуют небогатые золотые и серебряные рудники. Или существовали, ну это не важно. В целом город понравился, в строениях присутствовал мавританский стиль – с их садиками, фонтанами и прохладными двориками. На улицах толклись горожане, спешащие по своим делам. Нередко встречались фигуры в белых бурнусах – не до всех мусульман и иудеев добралась святая Инквизиция.
Недалеко от центральной площади с торгом белел дворец губернатора. Оставив взвод внизу, спешился и поднялся в помещение. Здесь царил полумрак и прохлада. Вспомнив попытку местных стражников остановить гвардейцев перед воротами резиденции губернатора, Алеша усмехнулся. Наивные испанцы, пробовали алебардами оборонить ворота. Гвардейцы саблями порубили древки, а рукоятями надавали солдатам по шее. Гремя латами, теряя шлемы и щиты, стража бежала с поля боя – зрелище уморительное.
Одоевский двинулся туда, где посветлее и не прогадал, попал в приемную. Вдоль стены сидело несколько горожан – просители. Юноша представился секретарю – вертлявому парню в камзоле и пышным жабо. Тот не обратил на него никакого внимания, он увлекся более серьезным делом – вылавливал щепочкой из чернильницы муху. Нехорошие предчувствия охватили Алешу.
Дождавшись выхода из кабинета, очередного посетителя, рванул без очереди. Одного взгляда на губернатора, оказалось достаточно – приплыли. За массивным столом на некоем подобно трона, сидела злобная и тупая "обезьяна" – испанец, копия гориллы, держа волосатые кулаки поверх зеленого сукна, прорычал:
– Кто таков? – Ты почему, мерзавец, врываешься без спросу в мой кабинет.
Он зарычал и принялся колотить по рычагу звонка. Вбежавшему секретарю заорал:
– Арестовать иноземца, десять плетей за неуважение власти, заковать в железо и отвести в тюрьму. – А мы подумаем сколько с него взять штрафа.
Алеша, осознавая, что шансов на мирный исход нет, все же попытался полюбовно решить несуществующий конфликт. Пытаясь достучаться до тупых испанских мозгов – повторил, что он гвардейский капитан русской армии и находится в Севильи по поручению Императора. Цель – устранение Инквизиции.
Что тут началось, Алеша думал губернатора инфаркт хватит. Он не знал, что глава трибунала родной брат "обезьяны".
– Догнать, арестовать, повесить – бесновался испанец в красном камзоле.
Алеша покачал головой – с таким диагнозом на этом свете не задерживаются.
Треснул выстрел, губернатора с дыркой в переносице бросило в кресло. Секретарь завизжал, Одоевский, подойдя к нему, отвесил пару пощечин.
– Старшие офицеры в городе есть?
– А-а-а – заблеял секретарь.
Одоевский взял со стола кувшин с водой и вылил на мекающего парня. Тряхнул того за шкирку.
– Ну?
– Есть, ваша милость, командир гарнизона полковник Ортега.
– Пошли за ним, власть в вашем городе поменялась, ты понял меня?
– Так точно, ваша милость.
Через полчаса Алеша своим волевыми решением назначил полковника И.О. губернатора. Ему необходимо, чтобы его миссии никто не мешал, не устраивать же войну со всем гарнизоном города. Хотя со своей ротой они и несколько таких гарнизонов стерли бы в порошок.
Полковник Ортега – крупный мужчина с лицом опытного вояки и неожиданно умными глазами, отнесся к безвременной кончине губернатора спокойно и несколько философски.
– Наконец, Господь избавил нас от дурака.
– Господин полковник, вступайте в должность, а мне пора. – Надеюсь, вы не против, если мы займемся вплотную Инквизицией. – Мой Император считает ее пережитком, а от пережитков, как известно, избавляются радикально – и гвардеец чиркнул себя по горлу большим пальцем правой рукой. – До свидания, полковник, честь имею.
– Какой решительный и целеустремленный юноша – восхитился Ортега. – Вот пример для подражания нашим офицерам, которые только и умеют вино лакать, да по бабам бегать.
Визит в судебный трибунал Инквизиции Севильи напоминал штурм крепости. Святые отцы ни в какую не соглашались открывать ворота, завидев вооруженный отряд в незнакомой военной форме. Пришлось гранатами взорвать ворота и силой занять монастырь. Главного судью трибунала, отца Хесуса – аскета и палача в серой рясе, после непродолжительного допроса, Алеша приказал расстрелять у стены.
Монахи, увидев кончину своего начальника, стали более охотно делиться всякими сведениями. Алеша решил ковать железо пока горячо, и послал гонца в лагерь за Посвященными.
А пока он записывал координаты трибуналов по всей Севилье и Кордове. Затем перешел к списку узников – всего их оказалось 247 человек. По приказу Одоевского – трибунал Инквизиции расстреляли в полном составе, оставив в живых одного монаха – секретаря.
После прибытия Посвященных, спустились в подвал монастыря – там содержали узников. Сверяясь со списком и личными делами заключенных, начали под усиленной охраной выводить по одному наверх. Конвейер заработал.
К 6 часам вечера проверили 72 человека – из них причастных к черной магии и прочим нехорошим делам, обнаружил всего троих. Двух женщин и мужчину, расстреляли, а трупы сожгли.
В целях безопасности и экономии времени, Алеша приказал подчиненным остаться в монастыре на ночь. Через час приехала полевая кухня, а с ней на повозках палатки с имуществом гвардейцев и Посвященных.
Афонька прискакал в сопровождении Снежка. На сортировку у гвардейцев ушло четыре дня. Колдунов, ведьм и оборотней, обнаружили всего числом 12. Получалось на одного виновного двадцать невинных – нехорошо, однако.
В последний четвертый день, из самой дальней камеры два бойца привели узницу – молодую девушку, кутающуюся в обрывки бурнуса. К удивлению Алеши, на нее монахи дела не завели. После короткого разговора, стало понятно почему – похотливый Хесус, таким методом захотел склонить Иду, а так звали девушку, к сожительству.
Ей всего шестнадцать лет, а фигура и волнительные изгибы уже вызывают обильное слюноотделение у мужчин. Справедливости ради, следует отметить – Алеша на всех узников смотрел в основном "третьим глазом". Потому и буркнул безразлично Афоньке:
– Отведи девчонку помыться, у монахов есть вроде небольшая баня и найди ей какую ни то одежду. Нечего полуголой шастать.
Сказал и забыл. К тому времени отпускали последнюю группу заключенных. Алеша, в качестве компенсации, выдавал каждому по одной золотой монете, а заодно объявил:- Через день всем собраться у дворца губернатора, для получения своего конфискованного имущества.
Он здраво рассудил – на Руси доносчику первый кнут. Большинство людей пострадало в результате доносов. С плохишами предстояло разобраться завтра.