Деньги деньгами, но под ложечкой у Тишки всё же сосало. Деньги нынче пустяк, не в них счастье…
Самое неприятное, если Мария Флегонтовна проговорится, что Тишка отправил посылку в Чили. Начнутся охи да ахи, спросы-расспросы. Ни к чему это всё ни Тишке, ни Корвалану.
Тишка сначала сбегал на почту, узнал, что Мария Флегонтовна там одна, а потом уж только воротился с посылкой.
Он, отпышкиваясь, положил посылку на весы, а сам встал к барьеру, отгораживающему стол Марии Флегонтовны от общей комнаты. И чтоб Мария Флегонтовна не задавала лишних вопросов, вывернул из кармана копилку, поставил её перед собой на барьер, до которого он едва доставал подбородком.
Мария Флегонтовна посмотрела на Тишку, всё поняла и пододвинула к нему бланк.
— Заполняйте!
Тишка в бланке разобраться не смог, покрутил его и с той стороны, и с другой, хлюпнул носом.
— А как? — Он ещё боялся, что на почту могут зайти посторонние, и чутко прислушивался, не скрипит ли лестница.
Мария Флегонтовна вздохнула — неохота лишний раз пошевелиться, — встала, взвесила Тишкину посылку и, отобрав у Тишки бланк, стала переписывать на него с посылки адрес.
— Учатся, учатся, — ворчала она, — а, как неграмотные старухи, не могут самостоятельно бланка заполнить.
Тишка предусмотрительно промолчал.
Мария Флегонтовна перевязала посылку крест-накрест верёвкой, залила сургучом верёвочные концы и посадила на сургуч штемпель.
— Сколько с нас? — обливаясь потом, спросил Тишка.
— Посылки в Чили принимаем бесплатно, — бесцветным голосом, по-казённому, ответила Мария Флегонтовна.
— Это правильно, — важно кивнул Тишка, не зная, что ему делать дальше. Мария Флегонтовна не давала ему никакой квитанции. Но, с другой стороны, она не брала за посылку и денег, в квитанции же — Тишка знал это твёрдо — указывается комиссионный сбор, а тут никакого сбора не было — значит, и квитанция не положена.
А то, что посылки в Чили принимают бесплатно, — очень разумно, рассуждал Тишка. Народу этой угнетённой страны надо оказывать помощь — и, конечно же, тех, кто эту помощь оказывает, надо выделять из тех, кто её не оказывает: если отправляешь посылку родственникам в Москву — плати денежки, а если незнакомым, страдающим людям в Чили — отправляй бесплатно.
Но вот каждому встречному-поперечному трещать сорокой об отправляющих в Чили посылки не надо. Тишка же в этом смысле не очень надеялся на Марию Флегонтовну.
— Ну, так всё, Соколов, — сказала Мария Флегонтовна. — Посылку я приняла. И, кстати. — Она выдвинула ящик стола. — Вот тебе квитанция на письмо в Чили. А то марок наклеил с излишком, а оформлять отправление, как положено, не зашёл.
— Да я думал, не надо… Письмо в ящик бросил — и всё.
— Как это всё? — построжела она и спросила: — А чего же ты марок понаклеил на сорок восемь копеек… Неужели не знал, что до Чили надо всего на четырнадцать копеек?
— Не знал.
— А вот Люська Киселёва всё знает. На Кубу посылает — так тютелька в тютельку марки клеит. Посоветовался бы с нею…
— Да уж ладно. Пусть государству больше достанется.
Мария Флегонтовна сердито погасила вспыхнувшую на лице улыбку, углубилась в свои бумаги, будто Тишки и нет.
Тишка помялся, шмыгнул носом.
— Мария Флегонтовна, — решился он. — Вы, пожалуйста, никому про мою посылку не говорите… И про письмо тоже…
Мария Флегонтовна неулыбчиво посмотрела на него.
— Об этом можно бы и не напоминать, — строго сказала она. — Мы обязаны хранить почтовую тайну.
Тишка облегчённо вздохнул, попрощался и вышел.
Прямо-таки гора с плеч свалилась. Всё же с этой Марией дело иметь можно: сразу видно, что не учительница, допытываться ни о чём даже и не подумала.
16
Марии Прокопьевне не хотелось напоминать Тишке о стенгазете. Она всё ждала, что он сам подойдёт к ней и скажет:
— Ма-а-рия Про-о-копьевна-а, а у меня не получается ничего. Помогите, пожалуйста…
А Тишка как бурундучок — щёки раздуты, встретит её взгляд — засопит, отвернётся, начнёт ковырять ногтем парту.
Без слов ясно: ничего не вышло из пера его.