Чили, Чили, ты связана по рукам и ногам,
Чили, Чили, мы не отдадим тебя врагам.
Чили, Чили, друг ты наш родной.
Чили, Чили, мы всегда с тобой.
Мы тебе помочь готовы.
Если ты идёшь в неравный бой.
Мы, пионеры Белоруссии,
Пионеров Чили готовы закрыть собой.
Тишку насторожила предпоследняя строчка.
— А при чём тут Белоруссия-то? — спросил он. — Ведь мы не в Белоруссии живём…
— Ну, как ты не понимаешь? — передёрнула плечами Люська. — Надо, чтобы Луис Корвалан знал, что за него все республики… — Она стремительно перелистала тетрадь и объявила: — Я ещё и от Грузии напишу, и от Украины…
— А от Полежаева? — виноватясь, робко поинтересовался Тишка.
— Да ты что, Тишка? — изумилась она его вопросу. — Полежаево — деревня, его и не знает никто. Надо от республик, от городов… от стран…
Может, Люська и права, но если бы Тишка умел слагать стихи, он обязательно сложил бы от Полежаева. От деревень тоже надо писать. Пускай каждый от своей и пишет. Зря всё-таки Люська сделала от Белоруссии, там бы и от Полежаева получилось:
Мы, пионеры Полежаева,
Пионеров Чили готовы закрыть собой…
— Ну, чего задумался? — растормошила его Люська. — Ещё прочитать?
— Прочитай, — согласился Тишка.
— Это называется «Хунте». — Она снова откашлялась и подняла тетрадь перед глазами:
Не понять нам, враги народа,
Что такое мир и свобода,
Вам лишь деньги нужны — богатства,
Не понять вам дружбы и братства.
Люська бросила на Тихона мимолётный взгляд и, конечно же, прочитала в его глазах восхищение. Она встрепенулась, и голос её стал еще звонче:
Совесть в тюрьмы вам не упрятать,
И за всё вам придёт расплата.
Не спастись вам от гнева народа —
За себя постоит свобода.
Не спасут вас даже богатства —
Не подкупишь дружбы и братства.
Она торжествующе положила тетрадь на стол.
— Нравится? Ну, переписывай это… Надо, чтобы твоя рука была, а то Мария Прокопьевна догадается.
— Что ты, Люся! Я не буду, я сам…
— Да ведь сам не напишешь, — невозмутимо возразила Люська. — Надо талант иметь.
— Я… Я…
Слова вязли у Тишки в горле: конечно, так, как она, ему не написать и в десятом классе. Это Тишка понимал и сам. Но присваивать чужое он не намерен.
— Ты мне только географию дай, — вспомнил он, наконец, то, зачем пришёл, и облегчённо вздохнул, — а заметку уж я один… уж потом…
— Было бы предложено, — сказала Люська и обидчиво захлопнула тетрадь.
Тишка ещё раз прочитал на обложке:
Стихи про Луиса Корвалана и Чили
Писала Люся Киселёва, ученица 3-го класса
Полежаевской восьмилетней школы.
Ничего не скажешь… У человека — та-а-ла-ант…
34
Тишка не мог взять в толк, как в Зинкиной географии искать Чили. Первым делом он заглянул в оглавление, но там эта страна ни одним словом не упомянута. Соединённые Штаты Америки есть, Япония есть, Франция есть, социалистические страны есть, а Чили-то, самого нужного государства, и нет. На внутренней стороне обложки — и в конце учебника, и в начале — помещены схемы крупнейших городов мира. И хоть названия улиц не обозначены, а разобраться можно, куда как пройти. Но ведь города-то даны какие — Будапешт, Прага, Гавана, Нью-Йорк, Токио, Париж, Каир, Бомбей, какой-то Буэнос-Айрес. А столицы Чили Сантьяго — нет. Вот, как назло, и учебник-то такой составили. Неизвестный город Буэнос-Айрес нарисовали, как будто кто-то туда бежать соберётся — он не поймёшь где и расположен, — а чилийскую столицу не поместили. Учёные-то географы о чём думали? Тишка даже и знать не знает, на берегу какого моря Буэнос-Айрес стоит. Там, на схеме, где верхний угол закрашен голубой краской, что должно обозначать какое-то водное пространство, написано, правда, — «Ла-Плат», но Тишка такого моря не слыхивал. И океана такого нет тоже — это ему совершенно точно известно.
Но чего скрывать, Тишка и о Сантьяго не знал, на каком оно берегу. В учебник по географии вшита политическая карта мира — уж на ней-то и Чили есть, но Тишка недоумевал, где тут Чили искать. Туда-сюда пальцем ткнул, прочитал все названия и крупным и мелким шрифтом выдавленные, бесполезно.