Она оглянулась. Серёжка был уже далеко, сворачивал на тропку-прямушку.
«Нет, пожалуй, никому не скажу»… Она, Люська, всё же умеет держать язык за зубами.
На библиотечном крыльце Люська догнала подружку, Нину Артемьеву.
— Нина, ты слышала ли? — таинственно спросила она. — Тишка Соколов послал Луису Корвалану посылку с хозяйственным мылом, со спичками, с сухарями…
— Да ты что? — удивилась Нина.
— Смотри не проговорись никому, — предупредила её Люська, опять было открыла рот, чтобы рассказать и о рюкзаке, но снова сдержалась. Нет, какой бы болтушкой её ни обзывали, она, если не захочет, никому ничего не скажет.
Люська, не заходя в библиотеку, развернулась и — мороз её не берёт! — побежала к Марии Прокопьевне. Книги она обменять всегда успеет, а вот посоветоваться — нет, не ябедничать, боже упаси, Люська никогда не была ябедой! — именно посоветоваться, посоветоваться о том, как быть с посылкой, и о том, не для побега ли в Чили Тишке нужен её рюкзак, надо незамедлительно. Ведь в этом деле замешкайся, и Тишки в Полежаеве не найдёшь, поминай как звали.
Только бы Марию Прокопьевну дома застать.
Документы, письма, свидетельства очевидцев
«На проводе Сантьяго. Телефонистка соединяет кидовцев Московского Дворца пионеров с концлагерем «Трес аламос».
— Алло! Говорит Наташа Коростелёва — президент секции Латинской Америки клуба интернациональной дружбы имени Юрия Гагарина. Кто у телефона?
— Дежурный.
— Луис Корвалан — почётный член нашего клуба. Мы обеспокоены состоянием его здоровья…
— Мне неизвестно, кто это такой. Мы не знаем, где он находится.
— К кому нам обратиться?
— Позвоните в национальный секретариат по делам арестованных.
…На проводе национальный секретариат по делам арестованных. Телефон 68-151. У аппарата полковник Хорхе Эспиноса.
Говорит Наташа Коростелёва:
— Мы звонили в концлагерь «Трес аламос». Там ответили, что ничего не знают о Луисе Корвалане.
— «Трес аламос» не концлагерь, а место, где находятся арестованные. Луис Корвалан… Его могут видеть родственники, любой чилиец и иностранец.
— В таком случае мы хотели бы поговорить с ним но телефону.
— Для этого нужно иметь разрешение министерства иностранных дел.
…На проводе министерство иностранных дел. Кабинет министра. Телефон 82-501.
Говорит Наташа Коростелёва:
— Советские дети обеспокоены состоянием здоровья Луиса Корвалана.
— Луис Корвалан нормально себя чувствует.
— Полковник Хорхе Эспиноса сказал нам, что мы можем поговорить с Луисом Корваланом по телефону, но для этого необходимо разрешение вашего министерства.
— Луис Корвалан находится под стражей чилийского закона.
— Это значит, что мы не можем поговорить по телефону с Луисом Корваланом?
— Я этого не сказал, я говорил, что он находится под стражей чилийского закона.
— Простите, с кем мы разговариваем?
— Не слышу.
— Кто у телефона?
— Не понимаю.
— С кем мы говорим?
— Не слышу…
…На проводе снова полковник Хорхе Эспиноса:
— Я уже говорил: Луис Корвалан живёт в отдельном доме! Он может встречаться с любым чилийцем и иностранцем.
— Но вы не пускаете в Чили даже представителей комиссии ООН по правам человека…
— О запрещении въезда в Чили представителей этой комиссии есть специальное решение нашего правительства.
Из газет.
40
Серёжка с Тишкой долго сидели за баней. На припёке было тепло и не дуло. С крыши свешивались сосульки. Серёжка бездумно смотрел, как с них срываются наземь капли. Они падали размеренно, и звуки от их соприкосновения с натаявшей внизу водой напоминали тиканье часов: тик-так, тик-так, тик-так…
— Ничего, Тишка, — по новому кругу начал Серёга оборванный разговор. — Конечно, Мария Флегонтовна не права. Но твоя посылка до Корвалана всё равно б не дошла…
— А может бы, и дошла, — упрямо сопел Тишка. — У других-то, сам говорил, доходят…
— Ну-у, другие через Красный Крест посылали…