— Нет уж, Варя, я дождуся его.
Старухин Коля заявился не вдруг. Варвара Егоровна уже и на стол собрала, и картошки сварила на плите, и груздей принесла из сеней, они уже оттаяли, когда на крыльце зашуршал веник — кто-то обметал с валенок снег.
Агафья Васильевна чутко прислушалась.
— Вот и Коля! — радостно возвестила она.
— А может, наш Иван, — засмеялась мать.
Но Тишка по неуверенной походке определил: идёт не отец.
В сенях был включён свет, но человек, поднимавшийся по лестнице, будто боялся оступиться, будто не доверял надёжности ступенек, ставил ногу настороженно, и шаги получались шаркающими.
Тишка уже представил по этим шагам грузного мужика. Да, судя и по фотографии, которую Тишка видел у Агафьи Васильевны на Выселках, Коля был не из худеньких: стоявший рядом с ним Фёдор Кириллович выглядел совсем пацаном.
Старуха поднялась с лавки навстречу сыну.
Дверь открылась, и Тишка прямо-таки опешил: через порог перевалился маленький мужичок. Старуха, подскочившая к нему, была выше его на пол головы.
— Ко-о-ля, ты где пропа-а-дал-то? — радостно протянула она.
— Ой, мама, теперь хоть перед Фёдором Кирилловичем отчитаюсь. — Мужичок протянул ей навстречу выпяченные ладони. — До мозолей старался.
— Да что такое стряслось-то? — испугалась старуха.
— А ничего не стряслось, — засмеялся мужичок. — Совсем белоручкой стал. Полтора часа за пилу подержался — и мозолей натёр.
— Да где ты хоть был-то? — ещё больше испугалась старуха.
Коля счастливо улыбался:
— Дрова для чилийцев пилил. Или не видишь: мозоли на руках, весь в опилках.
Теперь и Тишка увидел, что опилки въелись Коле не только в валенки, но и в пальто.
— Дак лениво, видно, работал, раз пальто не снимал, — заулыбалась старуха.
— Почему не снимал — снимал. На пальто опилки ветром надуло, — всерьёз отговорился от старухиных наветов Коля. — Ты уж меня, мать, за белоручку хуже, чем я есть, хочешь выдать… А я, может, мозоли-то специально набил, для Фёдора Кирилловича, чтобы похвастаться перед ним: на твоих чилийцев работал!
Тишку насторожило такое заявление — «на твоих чилийцев работал». На каких «твоих»? Они разве Фёдора Кирилловича? Они — чилийские.
Коля снял пальто, повесил его в прихожей на крюк, вбитый в стену, — на него по осеням плети лука вешали, не для одежды он, — и только после этого поздоровался:
— Ну, здравствуйте, полежаевцы. — Он протянул руку Варваре Егоровне. — Я тебя, Варя, на улице и не признал бы. — И тут же засмеялся над своими словами: — О чём говорю: я в седьмом классе учился, ты — в пятом, и с тех пор не виделись. Где тут узнать… Даже фамилию твою девичью позабыл.
— Агафонова, — подсказала мать.
— Ну да, как же! Мне же напоминала мать, — он повернулся к Тишке. — Ну, а ты, значит, Соколов?
Тишка кивнул головой.
— Имя — Тихон? Отчество — Иванович?
Тишка опять кивнул.
Коля крепко пожал ему руку:
— Ну, вот видишь, про тебя всё знаю. Даже то, что ты красный следопыт и интересуешься Фёдором Поливановым.
Старуха суетливо перебила его, заквохтала курицей:
— Иди руки мой. На столе всё остынет. Ишь разболтался.
Тишка благодарно посмотрел на неё, потому что мать после Колиного напоминания о Фёдоре Поливанове недоверчиво покосилась на сына. Но старуха не спасла Тишку от расспросов матери: Варвара Егоровна уже заподозрила неладное.
— Это что у вас за секреты с Тишкой моим? — спросила она у Коли.
— Да какие секреты, — простодушно отозвался тот, готовый рассказать всё как есть. Старуха подтолкнула его в бок локтем. Коля сказал ей «ага» и торопливо добавил: — На Чили оба работаем. Дрова пилим… Вот и все наши секреты.
У Тишки отлегло на душе: сообразил Коля, про Выселки не обмолвился.
— Ну, нет, договаривайте до конца! — не унималась мать. — Какие красные следопыты? При чём тут Фёдор Кириллович?
— Ох, Варя, и невера же ты, — сказал, посмеиваясь, Коля. — Фёдор Поливанов хотя бы при том, что в Иванове в интернациональном детском доме работает… Ну, он вообще-то пенсионер, на общественных началах ходит туда. Воспитательные беседы проводит в чилийской группе, на экскурсии с ними ездит. А теперь вот и они для Чили зарабатывают средства: макулатуру собирают, в пригородный колхоз ездили несколько раз пилить дрова.
— Как? — удивился Тишка, — И они пилят дрова?
Он не мог в это поверить: чилийцы, у которых наверняка сохранились связи с подпольщиками Сантьяго, и пилят дрова? Да как же так? А побег Корвалана? Ой, не оплошали бы…