— Типичный психоз, — подтвердил Павлыш. — Ты чего с врачом не поговорила?
— Ты еще мальчик…
Павлыш пожал плечами.
— А потом мне сказали, что домой нельзя. Много лет нельзя. И все кончилось. Потому что нет смысла. Зачем лететь? Куда лететь? Зачем мне нужна эта звезда? И я испугалась, что не выдержу. Что из-за меня придется поворачивать всем.
— Все равно теперь придется, — сказал Павлыш.
— Почему? — Армине смотрела на него в упор. Глаза ее были велики, темные, но прозрачные, можно заглянуть глубоко.
— Я доложу капитану, и он сразу прикажет поворачивать.
— Ты ничего не скажешь капитану.
— Чтобы завтра ты сюда пошла снова?
— Зачем? — Армине вдруг улыбнулась. — Я же знаю, что ты набрал новый код затвора. И никто, кроме тебя, его не знает. Только это нарушение правил.
— Ты заметила?
— Я догадалась.
Армине смотрела на Внешний сад.
— Я могла там быть, — сказала она.
— Глупо, правда? — спросил Павлыш.
— Нет, не глупо. Но не нужно, — сказала Армине. — Оттого, что я это почти сделала, все прошло.
— Ты поняла?
— Гражина смогла бы говорить со мной куда убедительней тебя. Она бы сказала, что я возлагаю свою судьбу на совесть остальных.
— Он тебя обязательно дождется, — сказал Павлыш. — Неужели ты выбрала такого мерзавца, который не дождется?
— Это было очень давно. В другой жизни.
— А твоя мама? Она тебя ждет?
— Не говори об этом.
— Тебе стыдно?
— Сейчас нет.
— Потом будет стыдно.
— Наверное.
— Пошли к капитану.
— Ты никуда не пойдешь.
— Я тебя не понимаю. Ты не хочешь вернуться домой?
— Я себе этого никогда не прощу.
— Если я не скажу капитану, мы полетим дальше.
— Правильно.
— Армине, я ничего не понимаю. Если я пойду к капитану, то полет прекратится, и мы все вернемся. Ты же этого так хочешь, что чуть было… не ушла.
— Если бы я ушла, то я бы никогда не вернулась домой, — сказала Армине. — А я теперь хочу вернуться. Пускай через много лет.
— Я обязан сообщить капитану.
— Я прошу, я умоляю тебя. Если ты это сделаешь, ты меня убьешь. Ты меня спас сегодня, пожалуйста, не убивай. Я не вынесу такого возвращения…
Армине схватила Павлыша за руки. Ее пальцы так сжались, что ногти впились в кожу Павлыша. Но он ничего не сказал. Вытерпел.
— Пошли, — сказал Павлыш, — мне надо спрятать скафандр, чтобы никто не заметил.
Армине быстро вскочила. Она была рада. Когда Павлыш поднялся, она поцеловала его в щеку.
— Ты обещаешь? — спросил Павлыш.
— Ты же знаешь. Я никогда не обманываю.
23
«Антей» летел к альфе Лебедя.
Честно признаться, у Павлыша тогда возник соблазн — как маленький зверек заскребся под ложечкой: если выполнить долг и доложить капитану о случае с Армине, тот отдаст приказ возвращаться. И вроде бы ты не виноват, сам хотел лететь дальше, но обстоятельства выше тебя. Существование такого хитрого зверька Павлыша испугало. Но и хранить тайну было тяжело. Когда-то один брадобрей поведал о тайне царя Мидаса безмолвному тростнику, а тростник, став дудочкой, проговорился. Надо было отыскать тростник, который будет держать язык за зубами. На эту роль была лишь одна кандидатура — Гражина.
Это не означает, что Павлыш тут же отправился к Гражине делиться с ней страшной тайной. Он до вечера дебатировал с собой вопрос: если Армине просила сохранить событие в тайне, означает ли это, что просьба распространяется и на Гражину?
К ужину Гражина не вышла. Армине тоже.
Ужин был скучный, деловой, почти молчаливый. И Павлыш вдруг подумал, что именно таким будут тысячи ужинов, что предстоят им в пути. К тому же ужин был куда более скудным, чем обычно, — на корабле уже начал действовать режим экономии.
Поев, Павлыш сразу же отправился в каюту к Армине. Он нес за нее ответственность. Если с ней что-то произойдет — виноват будет только Павлыш.
Он постучал к Армине.
Та откликнулась. Она уже лежала в кровати.
— Не проверяй меня. Я же обещала. А сейчас я хочу спать. Я устала.