У меня есть вопрос с-открытым-ртом:
Почему практика идете с усилием, если мы приходим в конце концов к состоянию, где нет усилий? Зачем сидение, коаны, пение и тому подобное? В моей практике сидения за последние 10-12 месяцев не было (или было мало) разницы между сидением и несидением, только ясность. То есть мое сидение, медитируя на коан, это то же самое, что сидеть и ничего не делать, а прилагать усилия, это то же самое, что не прилагать их. Приложение усилий ведет к направленности, к направлению, которое в начальной стадии противоположно тому, что в состоянии без усилий; позднее все становится без усилий, так зачем же тратить от 3 до 5 лет, прилагая усилия, если это приводит к состоянию, где не надо делать усилия? Почему бы не начать не делать усилий, а просто быть бдительным, как в методе Хиняна Випассана или как у Кришинамурти? Зачем тратить от 3 до 5 лет, уходя в сторону от состояния без усилий, для того, чтобы к нему вернуться?
Далее, японские школы Сото и Риндзай, похоже, уделяют больше внимание усилию: усердное сидение, бесконечная работа и т. п., чем вы. Вы меньше внимания уделяете в практике сидению и усилию. Почему?
Далее, вы говорите, киршо, просветление — это «ясный ум». Мезуми и Хирн, оба с этим соглашаются. Обращаюсь к своему собственному опыту. За последние четыре года я неоднократно испытал состояния, которые более чем ясность, состояние, где «Я» (ум и тело) исчезают, и видишь только мир, воспринимаемый без всяких разделений, нет пространства, нет времени, просто это.
Такое состояние вы называете «ясный ум»?
Если мое сидение идет хорошо, тогда такое состояние единства, состояние как это приходит через каждые несколько дней. Если сидение идет плохо, такое состояние часто не приходит вовсе. Однако сейчас я вижу, что нет никакой разницы между хорошим сидением и плохим сидением, между ясностью и беспокойным умом.
Но есть ли какой-нибудь смысл в том тренинге, который можно назвать просветленным? Я полагаю, нет. Все является просветлением, разве не так?
Наконец, почему у японского Мастера, чтобы полностью закончить тренинг, нужно 20-30 лет, а у корейского — намного меньше. Почему японский метод требует так много времени? Может быть, он более полон и качественен? Лучше, или хуже, или почему?
Вы спросили меня, «что я понимаю?»
Я понимаю, что нечего понимать. Нечего делать и нечего практиковать, только держать ясный ум. Но никто не захочет этого слушать. Все хотят писать, танцевать, шуметь, иметь мнения и без говорить о любви и сострадании, что является лишь их идеей любви и сострадания.
Я мало заинтересован в том, чтобы стать учителем. В любом случае мало кто слушает. Да и вообще, когда говоришь, то большую часть времени не являешься хорошим учителем.
Поэтому мое учение в том, чтобы говорить другим людям, чтобы он не заботились о миллионах различных возможных практиках, а только сидели. Метод не важен. Просто сидеть, медитировать на коан, считать дыхание. Тогда реальное «Я» функционирует без мышления и без разговора, тогда неожиданно приходит Бог или Будда, «как это». Реальность.
Точно так же я не заинтересован в достижении просветления. Просветление — это только слово. Или я уже имею его, или оно прийдет само по себе по мере того, как я занимаюсь практикой. Какая разница?
Однако я заинтересован в том, чтобы показать другим, что мышление, идеи и т. п. — это преграда на пути к ясности, по крайней мере в начале; научить их бросить свои мнения и эмоции любым способом, каким сумеют.
Надеюсь увидеть вас в июле или в начале августа.
Искренне, Эд.
P.S. По профессии и опыту работы я экономист и плановик. Год или два назад я еще с большим оптимизмом видел будущее мира в смысле пищи, войны и т. д., и считал, что все это не имеет значения, поскольку мир слишком сложен для того, чтобы понять в идеях то, что происходит, уже не говоря , уже не говоря о достаточной точности, чтобы создать сколько-нибудь значительные планы. Однако сейчас я знаю, глубоко изучив то, что происходит, что мир в большой беде, куда большей, чем когда-либо ранее и, пожалуй, уже слишком поздно что-нибудь предпринимать. Что действительно нужно сделать, так это произвести революцию в умах людей. Но сейчас дело уже не в том, чтобы быть просто хорошим учителем. Много людей должны сейчас почувствовать эту революцию на себе, или весь мир может погибнуть. Если он погибнет, то погибнет, но так же, как хороший доктор станет лечить болезни по мере их возникновения, так и те, кто сейчас это может, должны лечить болезни ума — но делать это быстро. Не осталось больше времени для отсрочки в 100 или 1 000 лет — осталось, пожалуй, лишь одно, два или три десятилетия прежде, чем мир развалится, и начнутся невероятные страдания. Когда я вижу страдания, я страдаю. Эти страдания должны быть прекращены.