Даника не была уверена в том, во что следует верить. Рейес утверждал, что зло пребудет в мире, пока у людей есть свобода выбора, несмотря на то, бродят ли демоны по земле или нет.
— Я подумаю об этом.
Но она знала, что не сделает этого. Ни по какой причине она не станет стелиться под Рейеса. Если она и переспит с ним, то только потому, что действительно хочет его.
— Мы следим за крепостью, — сказал Стефано, — но внутри нет никаких проявлений активности. Не догадываешься, чем они заняты?
Если она расскажет, что большинство Повелителей в Риме, то Ловцы могут счесть крепость легкой добычей и проберутся внутрь. Торин с Камео и кто там еще остался не смогут перебить их всех.
— Не знаю, — проговорила она.
«Боже, не одержима ли я демоном Лжи?»
— Я попытаюсь выяснить.
— Ты не слыхала…
— Погоди. Кто-то идет. Пора заканчивать.
Новая ложь, но она отключила вызов и спрятала телефон в кармане.
Она долго сидела, сотрясаясь всем телом. Затем ее печи поникли, и она прикрыла глаза рукой. Дышать стало неимоверно трудно.
«Что сто мной не так?»
Казалось, что она задавалась этим вопросом тысячу раз. Однажды она подумала, что возможно знает ответ. Влюбленность. Она была влюблена в Рейеса, и случилось это в первую же их встречу.
Вот. Она созналась себе. Никаких отговорок на это раз, никаких переубеждений.
Он притягивал ее; она хотела его, а ей не надо было его желать. Страсть начинала окрашивать каждый ее поступок, каждую мысль и лишать ее последних крупиц здравого смысла.
Даника вскочила на ноги. Колени едва не подогнулись, но она крепко вцепилась за столбик кровати. Она не сможет получить удовольствие в постели с Рейесом. Просто не сможет. Ей придется резать его. Но возможно ей необходимо убедиться в этом на собственном опыте. Может быть, тогда она выбросит его из своих мыслей и фантазий.
Она избавится от него так же, как рисуя, прогоняла ночные кошмары.
От этой идеи у нее выступила гусиная кожа, и дрожь пробежалась по спине. Во рту пересохло. Желание и нервозность разлились в ее крови, балансируя меж добром и злом. Ей захотелось рассмеяться, но из горла вырвалось нечто напоминающее карканье.
Облизав губы, он отпустила столбик и подалась вперед.
Рейес не сказал, как долго его не будет. Ей надо чем-то заняться, отвлечься, иначе, когда она придет, она будет комком нервов, не способным в постели ни на что другое, кроме сна.
Ей была известна единственная вещь, что могла полностью завладеть ее вниманием. Рисование.
Ее руки уже чесались в предвкушении, когда она подошла к закрытой двери. Металл обжег холодом, когда она повернула дверную ручку. Входя внутрь, она ожидала увидеть полный художественных принадлежностей шкаф. Вместо этого она обнаружила другую спальню, просторную, светлую — и переделанную в художественную студию.
Она упивалась роскошью, изумленный вздох сорвался с ее губ. Белые холсты, расставленные на мольбертах, ожидали ее прикосновений. У дальней стены находился столик, усыпанный кистями и тюбиками красок.
«Он сделал это для меня».
Не потому, что желал заглянуть в ее сны. Он еще не знал о них тогда.
«Просто хотел, чтобы я была счастлива»
Осознание этого ошарашило ее, так же как и вид самой студии, и она поняла, что проникается к нему все большей симпатией.
— Что же мне делать с тобой, Рейес? — прошептала девушка.
Сколько еще раз Рейес будет так удивлять ее?
Сначала одежда, затем его попытки успокоить ее страхи, а теперь студия, о которой можно только мечтать. Все его поступки, его слова пробивали ее самозащиту. Даника прижала руку к неистово колотящемуся сердцу. Даже дома у нее не было таких условий. Она достаточно зарабатывала на жизнь рисованием портретов, но лишние деньги были редкостью.
Даже не сообразив как, она оказалась подле столика, поднимая кисти, взвешивая их и гладя щетинки. Рейес хотел увидеть образы из ее снов, ангелов и демонов, богов и богинь. Внезапно ей захотелось дать ему все это, подарить все, что угодно.
Но изучая палитру красок, масляных и акриловых, она уже знала, что ее сны не станут сегодня предметом ее первой картины. Он будет им.
Рейес опять приготовил еду для Даники.
Благо, Парис пополнил их запасы перед отъездом в Рим, так что выбрать было из чего.
Он принес поднос с рыбой и салатом, почувствовав легкий приступ паники не найдя Даники в спальне. Быстрый осмотр и он заметил ее в студии, безмятежно делающей набросок на одном из холстов. Она была так поглощена этим, что не услышала, как он вошел. Даже не оглянулась, когда он позвал ее по имени.
Глаза девушки были затуманены так, словно она пребывала неком подобии транса. Ее рука мелькала вверх-вниз, а тело склонялось в разные стороны в плавном танце.
В груди его родилась боль, а в чреслах появилась тяжесть. Боль забарабанил в его голове, желая добраться до нее.
«Не будет ни того, ни другого»
Не желая отвлекать ее, он ушел. Размеренно вдыхал и выдыхал, пытаясь успокоить сбивающийся ритм сердца. Он и не надеялся, что ее милый образ покинет его мысли. Небрежно забранные назад волосы, несколько выскользнувших прядей. Черные разводы на щеке и подбородке. Алые губы поблескивают от прикусивших их острых зубов.
Он был на взводе и неуправляемо дрожал, когда добрался-таки до комнаты развлечений. Сам того не замечая, мужчина сжимал кинжалы в ладонях. Отчаянно жаждя боли, он плюхнулся на темно-красный диван; друзья отказывались выбирать обивку другого цвета именно по его вине, что временами смущало воина.
По крайней мере, у него не возникало желания опять сброситься с крыши крепости.
— Итак, что парню надо сделать, чтоб здесь организовалось хоть какое-нибудь движение?
Рейес резко повернул голову на звук этого незнакомого голоса. Секундой позже один из его кинжалов просвистел в воздухе.
Вытянув ноги, в красном плюшевом кресле расположился незнакомый воин.
Истинная картина безмятежности.
Он поймал оружие Рейеса, не моргнув и глазом, и принялся разглядывать рукоятку.
— Хорошая работа. Сделал сам?
Внезапно пришло узнавание.
— Уильям.
Друг Аньи.
Немногие могли взобраться на гору и войти в крепость так, чтобы не попасться в поле зрения Ториновой системы. Но для него Торин сделал исключение, а Анья предупредила всех, чтобы не трогали его, иначе будут иметь дело с ней.
— Ага, я это. Знаю, знаю. Ты ошеломлен моим присутствием, хочешь всадить мне кинжал в сердце и тра-та-та. Однако в этом нет необходимости. Просто постарайся думать обо мне как о нормальном парне.
Рейес закатил глаза. Анья забыла упомянуть, что этот бессмертный был высокомерным гадом.
— Да, я изготовил кинжал. Зачем ты пришел?
Хмурясь, Уильям запустил сильную руку в свои черные, как вороново крыло, кудри.
— Скука, друг мой. Скука. Все разъехались, никакой вечеринки, чтобы меня поприветствовать в вашей обители, или чего-то в этом роде. Решил потаращиться в телек, но у вас только одно порно, а у меня пару недель не было женщины, так что это как соль на рану.
— Это киношки Париса, — ответил он.
Смех. Уильям помотал головой.
— Больше ничего не говори. Я встречался с ним.
— Я не имел в виду, почему ты в этой комнате. Почему ты вообще в Будапеште? В этой крепости?
Уильям пожал своими широкими плечами.
— Ответ остается неизменен. Скука. Ну, — добавил он после минутного раздумья, — может он и меняется совсем немного. Не так давно ко мне в гости заявилась Анья и поставила в весьма недвусмысленное положение с новым царем богов. Я подвел его, потому он сжег до основания мой дом — невзирая на то, что получил желаемое. Мне некуда было податься, а Анья сильно мне задолжала.
Рейес замер, все мускулы его тела пришли в боевую готовность.
— Если ты явился обидеть ее, то я…